Михаил Синицын - Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции

На этом нестыковки в отчете не заканчиваются. Упоминая слабую работу перехватчиков, главной причиной в отчете называются недостатки радиолокационной системы (РЛС) «Редут». Вылет истребителей осуществлялся лишь после оповещения командира авиадивизии о налете противника, то есть после засечки РЛС «Редут» самолетов противника. При этом из-за низкой облачности и самолеты противника находились на низких высотах, что уменьшало дальность обнаружения. Таким образом, «встреча вылетавших групп с авиацией противника случалась после того, когда они успели уже отбомбиться по нашим войскам. Только в одном случае нашим истребителям удалось упредить приход к цели бомбардировщиков противника, навязав им бой в тылу противника» [184] ЦАМО РФ. Ф. 368. Оп. 6476. Д. 342. Л. 16. . Стоит заметить, что РЛС «Редут» отлично проявляли себя летом 1943 г. на Кубани. Из-за низкой облачности в феврале 1944 г. РЛС себя не проявила.

То есть работа авиации была действительно недостаточной, как отмечалось в документах 3-й армии, авиация противника непрерывно висела в воздухе, в том время как советская авиация практически бездействовала. Объяснений этому несколько. Во-первых, Бобруйский аэродром имел бетонную взлетно-посадочную полосу, в отличие от 16-й воздушной армии, базировавшейся на прифронтовых аэродромах с земляным покрытием (на полях). То есть при относительно плохой, но летной погоде в Бобруйске немецкие летчики взлететь могли, а советские из-за слякоти на полосе в любой момент – нет. Во-вторых, это действительно работа системы «Редут», но сказать о ней стоит не в том ключе, в котором это описывалось в отчете 16-й ВА. Так, например, 234-й истребительной авиадивизии ставилась задача прикрытия переправ у р. Днепр. Остальные истребительные авиадивизии 16-й ВА занимались сопровождением штурмовиков и бомбардировщиков. 22 февраля 234-й дивизииприказывалось «вылеты производить по данным „Редут“, по зрячему и по вызову полковника Могирева с КП 3-й армии (офицер для связи 16-й ВА в штабе 3-й армии – М.С.)» [185] ЦАМО РФ. Ф. 368. Оп. 6476. Д. 309. Л. 40. . 24 февраля 234-й авиадивизии указывалось: «Вылет по данным „Редут“ и при большой активности противника (курсив мой. – М. С. ) в этом районе – периодическое патрулирование» [186] ЦАМО РФ. Ф. 368. Оп. 6476. Д. 309. Л. 50. . И только 25 февраля дивизии приказывается «в течение всего дня не допускать действий бомбардировщиков противника по нашим войскам в р-не Рогачев, Озераны, Бол. Крушиновка, путем периодического патрулирования в районе и вылетом дежурных подразделений по данным „Редут“» [187] ЦАМО РФ. Ф. 368. Оп. 6476. Д. 309. Л. 55. . То есть наконец-то истребителям приказано патрулировать район. Почему, производя по 600 самолетовылетов в день (то есть ГСМ хватало), нельзя было вести патрулирование постоянно и раньше, – ответа на этот вопрос в документах найти не удалось.

25 февраля Горбатов в связи с сложившейся обстановкой по собственной инициативе отдал приказ об окончании наступательных действий. Здесь и произошел спор К. К. Рокоссовского с Горбатовым. Видя его успехи в продвижении к Бобруйску, Рокоссовский приказал продолжать наступать на город. Горбатов воспротивился вплоть до того, что написал в Ставку. Горбатов вспоминал: «Мы впервые разошлись во мнениях с таким авторитетным и уважаемым в войсках человеком. В дело вмешалась Москва. Ставка рассудила, что правы мы» [188] Горбатов А. В. Указ. соч. С. 261. .

Жена А. В. Горбатова, Нина Александровна, следовавшая вместе с ним всю войну, позднее вспоминала о приезде Рокоссовского непосредственно в дом командарма, а не в штаб. Этот эпизод приводится в работе В. И. Шайкина:

«Внезапный приезд командующего фронтом, но не в штаб, а к подчиненному на дом, в избу, где жили Горбатовы, встревожил Нину Александровну. Предчувствия не обманули: генеральский разговор за перегородкой стал накаленнее и слышнее.

Рокоссовский: Я ваши объяснения не принимаю. Извольте немедленно продолжать наступление».

Горбатов: «В любом наступлении важно вовремя остановиться. Противник явно подтянул свежие силы».

Р.: «Блеф».

Г.: «Судя по насыщенности огня, это не блеф».

Р.: «Встать! (Загремели два стула.) Смирно! Приказываю: 3-й армии продолжить наступление согласно существующей директиве фронта. В общем направлении на Бобруйск. Повторите приказ!»

Нина Александровна, замерев, услышала четкий ответ мужа: «Стоять „смирно“ буду, армию на тот свет не поведу!»

‹…› Рокоссовский отправил Верховному докладную о возмутительном неповиновении Горбатова. Горбатов вдогонку послал по команде (через того же комфронтом) свою докладную в тот же адрес: о неправильном и губительном руководстве Рокоссовским его, Горбатова, армией. ‹…›

Стало известно: докладные получены. ‹…› Рокоссовскому пришлось смириться с тем, что оказался прав не он, а Горбатов. Судя по всему, это поняли и в Ставке. Докладные же, видимо, остались тихо лежать» [189] Шайкин В. И. Бравший на себя ответственность: исторический очерк / В. И. Шайкин. Рязань: РВВДКУ, 2012. С. 39–40. . Этот эпизод вошел и в фильм «Генерал» (1992 г.) о Горбатове, да и вообще – известен он, пожалуй, не менее, чем спор Рокоссовского со Сталиным при планировании «Багратиона».

Рокоссовский в мемуарах этот случай почему-то приписывает октябрю месяцу, когда армия Горбатова вела бои на второстепенном направлении на р. Сож: «Горбатов – старый командир, получив приказ наступать, прилагал все силы, чтобы выполнить задачу. Но обстановка складывалась так, что его старания не приводили к тем результатам, которых ему хотелось бы достичь. И тогда командарм со всей своей прямотой заявил, что его армия командующим фронтом используется неправильно. Я прочитал его жалобу и направил в Ставку.

Поступок Александра Васильевича только возвысил его в моих глазах. Я убедился, что это действительно солидный, вдумчивый военачальник, душой болеющий за порученное дело. Так как ответа из Ставки не последовало, я сам решился, в нарушение установившейся практики, раскрыть перед командармом все карты и полностью разъяснить ему роль его армии в конкретной обстановке. Александр Васильевич поблагодарил меня и заверил, что задача будет выполнена наилучшим образом.

Однако жалоба генерала Горбатова, которую я переслал в Ставку, по-видимому, все же сыграла свою роль. Вскоре Ставка стала полнее информировать всех нас о своих замыслах и месте наших войск в осуществлении этих планов» [190] Рокоссовский К. К. Указ. соч. С. 233–234. .

Письма в Ставку, как и ее ответы, автору найти не удалось. Но решительно в пользу версии Горбатова звучат строки из отчета 3-й армии о боевых действиях, где за 25 февраля указывается: «Решение КОМАНДАРМА: Ввиду явного неуспеха наступления командарм принял решение – наступление прекратить, частям закрепиться на достигнутых рубежах и привести их в порядок, о нем было доложено командующему фронтом (выделение мое. – М. С. )» [191] ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 248. Л. 57. . То есть решение Горбатова действительно было самостоятельным и комфронта узнал о нем лишь постфактум.