Вадим Гринёв - МГБ

В феврале 1944-го в Лемберге выпало много снега. Тиссен прочитал в «Газете Львовской», издаваемой немцами на украинском языке, об убийстве сразу двоих высокопоставленных чиновников немецкой администрации. Были убиты вице-губернатор Отто Бауэр и начальник канцелярии губернатора Генрих Шнайдер. Я позвонил Бизанцу и полюбопытствовал относительно обстоятельств убийств. Бизанц сказал, что убийцей является террорист – одиночка, переодетый в форму гауптмана.

– Теперь все гауптманы под подозрением! Рекомендую вам, господин гауптман, с неделю не выезжать за город! – сказал Бизанц, – и я не понял иронизировал он или ограждал меня и себя от неприятностей.

Тогда я не мог знать ни Д. М. Медведева, ни Н. И. Кузнецова. Однако, Кузнецова я наблюдал в ту зиму при странных обстоятельствах. Мне необходимо было по рекомендации Бизанца побывать в штабе 18-й немецкой воздушной армии и договориться о предоставлении самолета для переброски своих «диверсантов». Этот штаб располагался в центре города, на улице Валовой, и об этом я сообщал в Центр. В конце января после очередного сеанса связи Центр попросил побывать до обеденного времени в штабе и выследить высокого худощавого гауптмана. Светловолосого с серыми глазами и еще с другими подробными чертами. Я спросил – идти ли мне на контакт? – Ни в коем случае! Просто убедитесь был ли он в это время в указанном месте. Поразмыслив вместе с Тиссеном, мы пришли к выводу, что и этот гауптман- инкогнито, наверняка, тоже получил мои приметы.

В помещениях штаба было многолюдно. В основном присутствовали офицеры в летной форме. Было много интендантов и танкистов. Было накурено. Я прождал минут десять, в коридоре возле приемной. Своего гауптмана я увидел, входящим еще с лестничной площадки. Высок, в длинной шинели, глубоко надвинута фуражка, уверенная поступь. Он приоткрыл дверь приемной, заглянул внутрь, но не вошел и прикрыл дверь. Он прошелся по коридору, читая названия кабинетов, и вышел на лестницу. Я успел разглядеть под козырьком фуражки его серые, глубоко посаженные глаза. Думаю, и он успел «сфотографировать» меня в расстегнутой шинели с папкой в руке. Я на всякий случай остановил шедшего по коридору офицера штаба и спросил, – где находится туалет. Побывав в туалете, я вышел. Тиссену я рассказал о состоявшемся контакте. Мы не стали гадать, для чего Центру это было необходимо. Вероятно, что-то готовилось, ведь фронт приближался. В конечном счете – время покажет. И вот Тиссен, читая эту львовскую газету, спросил:

– Теперь ты понял, кем был этот, твой гауптман?

– Думаю, ему сообщили расположение нашей команды, чтобы в крайнем случае он воспользовался нашей помощью. Но он нашел свой выход.

Бизанц позвонил и сообщил, что похоронная церемония начнется от здания губернаторства, где он хотел бы встретиться со мной. Снежная метель ухудшала видимость, и мой водитель долго искал место парковки среди многочисленных легковушек в районе площади перед губернатоством. Я долго выискивал мерседес Бизанца, возле которого он назначил встречу. Сидя в его машине, мы договорились обо всех условиях очередной переброски партии диверсантов. Бизанц все чаще прибегал к совместной переброске. На этот раз его люди подготовили целый десяток агентов. Моих было подготовлено только пятеро. Из окна автомобиля мы с Бизанцем видели, как с улицы Подвальной поднялась на площадь рота солдат в касках и в шинелях без знаков различия. Я полюбопытствовал:

– Какие-то новобранцы прибыли для оцепления?

– Вы угадали, это действительно новобранцы, – ответил Бизанц,-их недавно рекрутировали из местных в Галицкую дивизию.

– А почему у них петлицы на шинелях не пришиты?

– Эти еще должны пройти обучение в германских лагерях.

– Они добровольно вступили в нашу армию?

– Весь набор, гауптман, произведен исключительно на добровольной основе. Правда, церковь нам помогла. А вон и священники, как раз подошли. Идемте, Вильгельм, послушаем речь губернатора. Это было покушение на его жизнь, а убили заместителей. Плохо работает гестапо, большевики обнаглели!

«И ваша контрразведка не лучше сработала, господин полковник», – подумал я.

Мы вышли из машины и подошли к трибуне. Я Бизанцу сказал, что на кладбище не поеду. Бизанц не стал уговаривать. – Ну, а мне надо обязательно быть, я дружил с Бауэром.Кстати, он бывал в нашем клубе, но очень редко. Губернатор Вехтер, снял фуражку и начал речь:

– Пал жертвой большевистского злодейства наш соратник и испытанный товарищ, доктор Отто Бауэр! Вместе с ним погиб и наш заслуженный и исполнительный начальник губернской канцелярии доктор Генрих Шнайдер! Нет слов, чтобы выразить нашу скорбь…Большевики метили в самое сердце нашего губернаторства! Наши павшие товарищи отдали свои жизни за фюрера и Великую Германию! Светлая им память! Мы отомстим за них нашим врагам!

После Вехтера выступил еще один генерал. Я думал, что выступит и Бизанц. Он не стал выступать, и когда священники начали свой поминальный молебен, я уехал в команду.

13-го февраля 1944-го, сразу после похорон вице-губернатора дистрикта, над Лембергом на большой высоте появился советский разведывательный самолет. Это было после захода солнца. Снежная метель поубавилась благодаря ветру, который разносил по городу листовки. Листовки призывали население не посылать своих мужей и сынов в немецкую армию, для защиты чуждых украинцам интересов. Людей призывали к всемерному сохранению исторических ценностей украинской Галиции, к бойкоту отправки молодежи в Германию. Предлагалось не выполнять указания немецких властей по демонтажу и разрушению промышленных объектов и малых предприятий.

23-го февраля советская авиация в два часа ночи нанесла по военным объектам Лемберга ощутимые удары. Бомбы были сброшены на станционные пути главного вокзала и на Скниловский аэродром, с которого наша команда не раз отправляла «диверсантов». Было уничтожено 12 цистерн с горючим, 45 вагонов с людьми и боеприпасами, 28 платформ с техникой. На аэродроме были повреждены до десятка самолетов. Железнодорожный узел не работал целые сутки. Все, что я слышал от Бизанца об этих и других потерях, произошло благодаря нашим «диверсантам», возглавляемым офицером из нашей же команды. Он смог добраться в наши войска и передать оперативную информацию о строительстве оборонительных сооружений, о движении воинских эшелонов, о подземном скрытом аэродроме в Радзивиллове и о размещении временных взлетно-посадочных площадок.

НЕМЦЫ УХОДЯТ ИЗ ЛЬВОВА

Жизнь в Лемберге перестала быть комфортной и тихой. Трудовые лагеря немцы стали готовить к эвакуации. В лагерях военнопленных усилились репресси к заключенным. В Яновском лагере, например, по указанию коменданта лагеря организовали специальные камеры для провинившихся. В эти камеры вместе с заключенными помещали дрессированных собак. При малейшей попытке заключенного сменить позу или только пошевелиться, бешенные псы набрасывались на беззащитного человека и рвали кусками его мясо. Это была зверская казнь, подобная казни первых христиан в древнем Риме. Римские патриции натравливали на людей львов и тигров. В лагере производилась уборка костедробильных устройств, которые измельчали кости сожженных трупов. За время оккупации Львова в этом лагере сожгли около двадцати тысяч заключенных в основном с территорий Советского Союза. Подручные Гиммлера заметали следы своих преступлений, чувствуя неминуемую расплату. Нам с Тиссеном все неприятнее и тяжелее становилось бывать в этом лагере. К тому же труднее приходилось вырывать из кровавых лап коменданта нужных нам людей. Ведь мы не имели права рисковать солдатами нашей команды.