Андрей Ведяев - Незримый фронт. Сага о разведчиках

Леонид Георгиевич Мельников пережил Хрущёва, который умер от сердечного приступа 11 сентября 1971 года, на десять лет. А Павел Анатольевич Судоплатов – на четверть века, дождавшись своей полной реабилитации и выпустив мемуары, ставшие мировым бестселлером. Но «бомба», заложенная в основание советского фундамента Хрущёвым, успела взорваться – на Украине уже появились другие герои…

В славянской мифологии Соловей-разбойник нередко изображается в виде человекоподобного зверя, который проживал в киевских землях и грабил всех проезжающих мимо купцов, поражая недовольных чудовищным посвистом: «Геть!» Согласно легенде, приехал раз Илья Муромец, да на те леса Брынские, да на те грязи топучие, да на те мосты калиновы, да к той реке Смородинке. Соловей-разбойник прослышал о себе кончину и бессчастие великое и, не допуская Илью Муромца за двадцати вёрст, засвистал своим свистом разбойническим крепко – но богатырское сердце не устрашилось. Приехал Илья Муромец под самое гнездо, которое свито на девяти дубах, и Соловей-разбойник, на гнезде сидя, увидел святорусского богатыря и засвистал во весь свист: «Ге-е-е-е-е-ть!» – и хотел Илью Муромца убить до смерти.

28 июня 1941 года Красная Армия отступила из района Львова – столицы Восточной Галиции. 30 июня в город вошли 2-я и 4-я роты 1-го батальона 800-го учебного полка особого назначения «Бранденбург», действовавшие в качестве разведотряда и передового охранения 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс» из состава XXXXIX горного корпуса 17-й армии группы армий «Юг». 800-й полк, замаскированный под учебный, был спецназом отдела разведки Abwehr II (террор, диверсии и саботаж). Ему был придан набранный из украинских националистов специальбатальон «Нахтигаль» (нем. Nachtigall – «Соловей») имени Степана Бандеры, получивший свое название благодаря по-соловьиному голосистому батальонному хору. Командиром специальбатальона со стороны абвера был обер-лейтенант Ганс-Альбрехт Герцнер, а со стороны оуновцев – обер-лейтенант Роман Шухевич. Политическим руководителем «соловьёв» был один из вдохновителей этнической концепции «нового порядка» Теодор Оберлендер.

«Нахтигаль» являлся любимым детищем Степана Бандеры. Сам он писал: «В начале 1941 года появилась возможность сделать при немецкой армии школу для двух украинских подразделений, приблизительной численностью до куреня». Военной и специальной подготовкой «соловьёв» в силезском Нойхаммере со стороны ОУН-бандеровцев руководили Роман Шухевич, Д. Грицай, Перебийнис и О. Гасин-Лыцар.

Передо мной рапорт командира 1-го батальона 800-го полка «Бранденбург» майора Фридриха-Вильгельма Хайнца. Рапорт оригинальный, на немецком языке, и я буду приводить выдержки из него в моем переводе: «Батальон (2 немецкие, 3 смешанные роты, 1 стрелково-мотоциклетный взвод) уже в 2:00 29.6 путем объединения всех транспортных средств в транспортную колонну достиг указанного в приказе корпуса леса восточнее шоссе и смог еще утром пешим порядком выдвинуться к Ржесна-Русска. Разведгруппы из украинцев (в оригинале “укров”. – А. В. ), высланные в Лемберг (Львов. – А. В. ) в гражданском, вернулись 30.6.1941 к 1:30 и сообщили, что в Лемберге для обороны остались только тяжелые танки и бронеавтомобили, большая часть русских после жесточайших расправ, особенно над украинским населением, отступила еще до полуночи».

Относительно «жесточайших расправ» необходимо сделать уточнения. На сегодняшний день опубликованы машинописные подлинники списков из архива УСБУ по Львову всех расстрелянных 24–26 июня 1941 года. Во Львове было три тюрьмы: № 1 – на Лонцкого, № 2 – Замарстыновская и № 4 – Бригидки. Тюрьма № 3 находилась в замке города Золочева в 70 км от Львова. Согласно этим спискам, в тюрьме № 4 было расстреляно 197 человек, в тюрьме № 3—307 человек, в тюрьме № 2 – 186 человек, и в тюрьме № 1 (по семи спискам) – 1931 человек. Итого 2621 человек. Легко заметить, что составлялись списки в спешке, с большим количеством ошибок, дублированием имен одних и тех же людей по разным тюрьмам, исправлениями и т. д. Многие из помеченных как расстрелянные впоследствии оказались живы-здоровы, но продолжали числиться расстрелянными или были осуждены уже после войны. При этом имеющиеся документы говорят о том, что указания по вынесению приговоров к высшей мере наказания были даны лишь после того, как стало ясно, что дальнейшая эвакуация заключенных из прифронтовой полосы невозможна. Расстрелу подлежали только диверсанты и шпионы, которые накануне войны в массовом порядке забрасывались в приграничные районы, а также оуновские бандиты, которые по заданию абвера с весны 1941 года нападали на партийных функционеров, колхозников и советских активистов, а с началом войны обстреливали отступающие подразделения Красной Армии. Оставить их в живых наступающему противнику означало пополнить его ряды хорошо подготовленными диверсантами и карателями. Общая их цифра в 2 тысячи на всю Львовскую область выглядит совершенно реальной. Все остальные заключенные, осужденные по бытовым статьям, а также женщины и дети освобождались из тюрем, о чем свидетельствует следующий подлинный документ (ГАРФ. Ф. 9413. Оп. 1. Д. 21. Л.л. 66–67):

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

тов. БЕРИЯ

Дальнейший вывоз заключенных из тюрем прифронтовой полосы, как вновь арестованных после проведенной эвакуации тюрем, так и в порядке расширения зоны эвакуации, считаем нецелесообразным, ввиду крайнего переполнения тыловых тюрем и трудностей с вагонами. Необходимо предоставить начальникам УНКГБ и УНКВД <���совместно>, в каждом отдельном случае, по согласованию с военным командованием решать вопрос о разгрузке тюрьмы от заключенных в следующем порядке: