В. Воронов - Служба

В 1953-м инкриминировать-то инкриминировали, найдя, видимо, какие-то кусочки, но ведь нашли не все. А Судоплатов молчал как рыба, хотя мимо него это пройти не могло — он был тогда куратором ОМСБОН! Вырисовывается очень интересная политическая интрига, какая-то громадная по замыслу подлость государственного масштаба, сымпровизированная Берией по принципу «не было бы счастья, да несчастье помогло», поскольку именно он лично и в устной форме отдавал приказ. И содержание этого приказа нигде не зафиксировано, а исполнителей его уже к концу войны практически не осталось в живых.

Любопытно было бы проследить судьбу всех этих майоров Шперовых, этих нескольких десятков необозначенных офицеров — остались ли они в живых? Очень сомневаюсь… Проследить бы, какой смертью они умерли, потому, как такие секреты надо было прятать в могилу. К тому моменту, когда было принято решение НЕ разминировать, их либо уже не было в живых, либо они в очень скором времени ушли в мир иной. Никто не должен был помнить: куда закладывал, кто, когда, зачем и по чьему приказу. Никто из них, думаю, не дожил даже до 1953 года. Дожили, наверное, товарищ Судоплатов, который передавал приказ товарища наркома и дожил сам товарищ Берия. А к 1981-му в живых был уже только Судоплатов, которому об этом рассказывать было совсем не с руки. Но ушел в могилу и этот кровавый дед, унеся тайну с собой.

Но эта тайна — лишь одна из многих тайн, лишь чуть-чуть приоткрывающая щелочку, ведущую в адовы пропасти секретов нашей спецслужбы, нашего Госужаса. Господи, где, когда и в какой стране можно найти подобный сюжет?! Представляете себе, где-нибудь в районе Потомака, рядом с Белым домом лежат несколько тонн тротила, причем лежат со времен подготовки к японскому вторжению! Или представь себе аналогичную ситуацию во Франции — в районе Елисейского дворца или где-нибудь в Британии? Представить себе нельзя!

Это ж тебе не какашка, которую можно положить и забыть, где ты ее положил и — вляпаться. Это ж не просто положили и забыли — это положили и оставили! Не на всякий случай, вовсе не на всякий случай, а оставили на тот случай, который будет очень-очень нужен. Товарищ Берия, о котором в последнее время начали писать, что очень большой администратор, светлый ум и великий реформатор, готовил себе соломку на всякий случай и мог так тряхнуть, так хлопнуть дверью перед уходом!

Меня больше всего интересует: было ли возбуждено по этому поводу военной прокуратурой уголовное дело в 1981-м. Взрывчатка же, и в любом случае это проходит по УК! Даже если ее ПРОСТО забыли! Но есть большие сомнения, что ее просто забыли — это не зажигалка, которую можно положить и забыть. О том, что ее не просто «забыли», как раз и свидетельствует молчание тех, кто участвовал в том деле. Кстати, уверен, что служба безопасности нынешней Думы совершенно не в курсе дела…

Что ж, теперь пришло время открыть и «мумуар» пресловутого генерала Судоплатова. Мастер диверсий и террора открытым текстом пишет: «мне было поручено руководить минированием дорог и объектов в Москве и Подмосковье, чтобы блокировать немецкое наступление в октябре 1941 года под Москвой. Но после того как немцев отбили, мины были сняты… делалось все это под строгим контролем по детально разработанному плану». И добавляет: когда в 1953-м группа специалистов обследовала правительственные резиденции в районе Минского шоссе, то «никаких мин не обнаружили». Одно на это можно сказать: хорошо закладывали!

Ведь если поверить относительно «снятия мин», как объяснить набитые взрывчаткой аж до 1980-х подвалы нынешней Думы?! Понятно, что какие-то фугасы сняли. Но ключевые объекты так и остались заминированы — на всякий случай. Вполне возможно, что именно на тот, о котором упоминал мой собеседник. Для чего тогда Судоплатову было в 1953-м утаивать те «маленькие» детали, о коих он впервые обмолвился лишь в своей книге? — «Наша бригада заминировала в Москве ряд зданий, где могли бы проводиться совещания высшего немецкого командования, а также важные сооружения как в столице, так и вокруг нее. Мы заминировали несколько правительственных дач под Москвой… Меня вызвали в кабинет Берии… и приказали заминировать наиболее важные сооружения в Москве… главные железнодорожные вокзалы, объекты оборонной промышленности, некоторые жилые здания, некоторые станции метрополитена и стадион «Динамо». И после всего отставной террорист жалуется на злых следователей, которые «заявляли, что мины могут быть приведены в действие дистанционным управлением по приказу Берии для уничтожения преемников Сталина. Все это было грубым вымыслом». Если «вымысел», отчего же так и не разминировали центр Москвы?!

Но все это, скажете вы, ныне лишь глубокая история. Если бы! Схем-то минирования не найдено, а из тонн заложенной чекистскими диверсантами в Москве взрывчатки обнаружено лишь несколько сотен килограмм, да то и лишь в подвалах нынешней Думы! Можно смело предположить, что мины ждут своего часа. Тонны тротила, динамита и черт знает еще чего могут по сию пору таится под вокзалами, «некоторыми жилыми зданиями» и станциями метро. Знает ли об этом мэрия, упорно воюющая лишь с кавказцами? Или, когда рванет, доблестные наследники диверсантов привычно найдут «чеченский след»?

Можно ли удивить музеями? Но ведь они столь разные, порой неожиданные. Таких, как этот — по всей планете по пальцам сосчитать. И с улицы в него не попасть, даже очереди нет — экскурсантов со стороны сюда привозят на служебной «Волге» с сопровождающим. А музейная экспозиция начинается с многочисленных КПП и вооруженных охранников, внимательно изучающих пропуск. Но самым первая линия обороны, его предмостье — не эти стражи, а милая улыбка обаятельной Татьяны Самолис, пресс-секретаря директора Службы внешней разведки, и европейский лоск Юрия Кобаладзе — шефа пресс-бюро СВР.

Машина преодолела очередной заслон, можно пошутить: «Едем в гости к Штирлицу». А что — похоже, только вместо коттеджа — двадцатидвухэтажная башня в «лесу». «Лес» — штаб-квартира СВР в Ясенево. Музей — и не музей вовсе, а что-то вроде комнаты боевой и трудовой славы.

Мысль о посещении мемориального уголка отечественных «рыцарей плаща и кинжала» будоражила меня едва ли не после каждого очередного и внеочередного показа «Семнадцати мгновений весны». Тень Штирлица приходила во сне, аппетитный до осязаемости образ радистки Кэт не давал заснуть. И так хотелось хоть кончиками пальцев бережно коснуться священных реликвий — плаща (шинели Железного Феликса) и кинжала (прервавшего земной путь Троцкого ледоруба), краем глаза бросить взгляд на пожелтевшие шифровки «Юстаса» «Алексу» (Филби, Эймсу…).