Василий Окулов - Явка до востребования

И сегодня фамилию Серебрянский можно увидеть среди фамилий лучших сотрудников внешней разведки за всю ее историю, занесенных на Мемориальную доску Службы внешней разведки Российской Федерации.

Активный и талантливый разведчик Яков Исаакович Серебрянский прожил полную тревог и опасностей героическую и в то же время трагическую жизнь.

Теперь уже не помню, как я объяснил тоща «Ивану» невозможность организовать встречу с Серебрянским. Кажется, сказал, что он находится в долгосрочной загранкомандировке. Помню только, что было неимоверно стыдно.

Мне нашли должность прикрытия

В марте 1954 года мне нашли наконец должность прикрытия: референт при уполномоченном Всесоюзного общества по культурным связям с зарубежными странами (ВОКС) в Париже. Я сразу был направлен в ВОКС на стажировку.

Новые коллеги встретили меня неприветливо. Я их не только понял, но и сочувствовал им: четыре года ждал должность в Париже мой знакомый по студенческому общежитию Юра А. Еще дольше мечтала о работе в Париже Татьяна С. А тут ввели новую должность, и занял ее какой-то «варяг».

На первомайские праздники 1954 года в Москву, по приглашению ВОКСа, прибыла представительная делегация Ассоциации «Франция — СССР». Ее возглавлял вице-президент Ассоциации, секретарь ЦК ФКП, депутат Национальной ассамблеи Фернан Гренье. В делегации было 15 человек из разных департаментов страны и представлявших разные слои населения и политические партии. Пока делегация пребывала в Москве, я неотлучно находился при ней и успел познакомиться со всеми ее членами, а с некоторыми, в частности с Грёнье, установил дружеские отношения. Это очень пригодилось мне, когда я приехал в Париж, так как главная моя задача по линии прикрытия состояла в осуществлении и развитии деловых контактов между ВОКСом и Ассоциацией «Франция — СССР».

Анри Картье-Брессон

Вскоре после отъезда делегации Ассоциации «Франция — СССР» в Москву прибыл на две недели известный французский фотограф Анри Картье-Брессон. Он вместе с женой объехал столицы многих государств и издал их красочные фотоальбомы. Дошла очередь и до Москвы. Работу с ним руководство ВОКСа поручило мне.

Мы целыми днями ходили и ездили по Москве. Он фотографировал улицы и площади Москвы, парки и скверы, дворцы и театры, старинные дома и новостройки, уличные сценки и спектакли театра кукол Сергея Образцова. Супруги были восхищены веем увиденным в Москве и довольны результатами своей работы. Накануне отъезда заместитель председателя правления ВОКС Л.Д. Кислова дала в их честь обед в ресторане «Интурист», и на другой день дневным поездом они выехали через Брест в Париж. Мне было поручено проводить их до Бреста. Оказалось, что этим же поездом, и в том же спальном вагоне прямого сообщения, ехали в Минск на съезд писателей Белоруссии Константин Симонов и Сергей Михалков. Л.Д. Кислова представила меня и чету Картье-Брессонов писателям, и минут десять — пятнадцать продолжался общий разговор.

Часов в 6–7 вечера в купе Картье-Брессона пришел Константин Симонов. Я был там же. Завязалась живая беседа. Симонов интересовался работами Картье-Брессона, тот с удовольствием показывал ему свои альбомы, делился планами на будущее.

На остановках мы выходили гулять, а потом Симонов пригласил всех поужинать в вагоне-ресторане.

За столом Симонов проявил большой интерес к жизни во Франции, поделился и своими впечатлениями о пребывании в Париже, о встречах с французскими писателями, своими родственниками Оболенскими, жившими в Ницце. Ночью писатели вышли в Минске, а мы благополучно доехали до Бреста. Вечером я сел в тот же поезд, чтобы вернуться в Москву.

С Картье-Брессоном я неоднократно встречался в Париже. Как-то, получив из издательства прекрасно изданный альбом «Москва», он принес мне десяток экземпляров для моей начальницы. Она позвонила мне через несколько дней: «Альбом получила. Мне не понравился снимок на странице №… Выразите фотографу мое неудовольствие». Что же задело её эстетический вкус или патриотические чувства? Открываю страницу, на которой помещена «неугодившая» фотография. На снимке красивый многоэтажный дом, какими застроена большая часть Ленинградского проспекта, а к нему притулился маленький деревянный домик в три окошечка, чистенький, аккуратный, с резными наличниками и белыми занавесками.

При очередном посещении Картье-Брессоном посольства я положил перед ним альбом, раскрыв его на той странице, где был снимок. Увидев его, Картье-Брсссон сказал: «Этот снимок я считаю одним из самых удачных. Ничего не надо подписывать, ничего не надо объяснять. Сразу видно, какой Москва была, какой она стала». И когда Кислова позвонила мне по другому делу, я передал ей фразу, сказанную Картье-Брессоном по поводу этого снимка. В ответ услышал вопрос: «Он так сказал?» «Да», — ответил я. Инцидент был исчерпан.

За время стажировки в ВОКСе я уяснил, чем мне придется заниматься в Париже по линии этой организации, приобрел много знакомых, как из числа советских граждан, занимающихся культурными связями с Францией, так и среди французов. С некоторыми из них установились добрые отношения, что мне очень помогло в первые месяцы пребывания во французской столице.

Подобранное мне прикрытие давало широкие возможности для заведения связей в кругах деятелей культуры, искусства, среди ученых и других категорий французов, иностранных дипломатов. Но у него был один недостаток: референту положен служебный паспорт. А это значит, что моей фамилии не будет в списке дипломатического корпуса и это резко ограничит мои возможности для установления контактов и связей в кругах, интересующих и ВОКС, и разведку.

С этими мыслями я и пришел к своим начальникам и кадровикам. И сразу понял, что хлопотать за меня они не будут: свое дело они сделали, должность нашли и к командировке подготовили. Тогда я пришел к заместителю председателя правления ВОКС по кадрам Н.В. Визжилину и сказал: «Какое-то время мне предстоит одному представлять ВОКС во Франции. Для этого мне надо иметь соответствующий статус, то есть дипломатический паспорт. Иначе я буду лишен возможности общаться с руководителями Ассоциации, среди которых депутаты и генералы, крупные ученые и политические деятели». Николай Васильевич понял не только это, но и то, что дипломатический паспорт мне еще больше необходим для работы но линии разведки. Он тут же позвонил в МИД СССР и, объяснив ситуацию, попросил выписать мне дипломатический паспорт. Так с помощью хорошего делового человека я сделал себя дипломатом, чем удивил и своего начальника, и кадровиков.

20 декабря 1954 года мы выехали во Францию.