Алексей Шишов - Казачество в 1812 году

В эти дни журнал военных действий Главного штаба полнится записями, касательными армейского партизанства. Они исполнены на основании кутузовских донесений. Так, в записи за 25–28 сентября говорится следующее:

«Все разосланные партии, хотя и находились в различных от армии направлениях, но не менее того составляют между собой непрерывную связь, что удобно видеть можно, сообразуя взаимное их положение. От Смоленска до Гжатска действует подполковник Давыдов, от Гжатска до Можайска генерал-майор Дорохов, а от Можайска до Москвы капитан Фигнер».

…Армейское партизанство, основой которого явились казачьи партии, стало одним из факторов поражения Бонапарта в Русском походе 1812 года. Размах его мог быть сравним в ту наполеоновскую эпоху разве что с Испанией, в которой против французских войск велась ожесточенная малая война. Историк А. И. Михайловский-Данилевский по этому поводу писал:

«Настоящая партизанская война образовалась по вступлении армии в Тарутинский лагерь. Партизаны отправлены были на сообщения неприятелей, и единственное предписание, которым их снабжали, состояло в том, чтобы они наносили им как можно больше вреда; впрочем, предоставлено им было действовать по усмотрению их на назначенном для каждого пространстве.

Они отбивали ежедневно артиллерийские парки, снаряды, рассеивали отдельные отряды, брали в плен курьеров и истребляли запасы. Число войск, составлявших наши партии, простиралось обыкновенно от трех до восьми сот человек. Лишь только они приходили в какую-нибудь деревню, как соединялись с ними несколько сот, а иногда несколько тысяч крестьян, для которых появление партизан было днем радости. Сие удостоверяло их, что армия наша невдалеке и что главнокомандующий не оставляет их на произвол собственных сил их.

Партизаны имели столько же лазутчиков и приверженных себе людей, сколько находилось жителей в тех местах, где они действовали. Они покрывали все дороги, и неприятели были как осаждены в занимаемых ими городах и селениях. Почти никто не тревожил их от Немана до Смоленска; но, начиная от сего города, они не могли перейти из одного места в другое безопасно иначе, как соединясь несколько тысяч людей вместе. Целые полки сопровождали курьеров их.

Войска их были беспрерывно тревожимы, отчего они теряли бодрость духа, а с оною вместе исчезла подчиненность, которая одна могла сохранить от погибели разнородную армию их. Конница приходила ежечасно в упадок, оттого что они оную наряжали для сопутствия курьеров и для сопровождения солдат, высылаемых для собирания в деревнях сена, овса и других припасов…

Каждому партизану (командиру отряда. – А.Ш. ) назначено было пространство для поисков его, отчего действия их были в связи между собою. Главная операционная линия простиралась от Смоленска через Вязьму, Гжать, Можайск и, следуя по большой Московской дороге, склонялась чрез Верею к Тарутину. Они разделены были на три части. Первая находилась между Смоленском и Гжатью; второй партии, бывшей между Гжатью и Можайском, предписано было подходить как можно ближе к Москве; а третья партия находилась между Можайском, Вереею и Тарутиным.

На правую сторону от Тарутина посылаемы были партии не столь многочисленные, как на левую сторону сего селения; они были рассеяны по Тульской, Рязанской и Владимирской дорогам. От корпуса генерала Винценгероде, стоявшего на Тверской дороге, ходили отряды к Владимиру по Ярославской и Дмитровской дорогам, а с другой стороны – к Можайску и Гжати, где они соединялись с партиями, отряженными из Тарутина. Таким образом все сии партии действовали совокупно…

В России народ превозносит партизан… Посему Отечество обязано признательным об их воспоминанием; ибо в важнейшие для сего дни, то есть от 20 сентября до 11 октября, они способствовали к уничтожению неприятельских сил и к успокоению армии, расположенной в Тарутине».

…Партизанская война в «грозу 12-го года» обескровила Великую амию императора французов за считаные месяцы «малой войны», хотя громкие победы добывались армейскими партизанами, скажем исторически достоверно, не часто. Это был каждодневный кропотливый труд, полный лишений, с потерей конных бойцов. Так неумолимо подтачивалась немалая сила Наполеона, начиная с взятия им первопрестольного града Москвы и кончая выходом кутузовской армии к западной государственной границе.

Армейское и народное партизанство в Отечественной войне 1812 года стало поэзией состояния душ граждан России. Но высокое поэтическое слово не есть проза жизни. Трезво смотревший на эйфорию партизанства, А. И. Михайловский-Данилевский писал в одном из своих исторических трудов:

«Малочисленность наших партизанских отрядов в сравнении с каждым неприятельским прикрытием транспорта, даже часто с шайками мародеров, новость (новизна) партизанской войны, только что князем Кутузовым созданной и не успевшей еще развиться, усовершенствоваться, наконец, самый состав армии Наполеона, заключавший в себе, по большей части, старых, опытных служивых, все сии обстоятельства не дозволили партизанам ознаменовать себя такими набегами, какими прославились потом русские начальники летучих отрядов в заграничных походах.

В Отечественную войну не было партизанского подвига, могущего сравниться со взятием Берлина, Люнебурга, Касселя, Бремена, Амстердама, Суассона. Ни один из городов, занятых неприятелем между Смоленском и Москвою, не был покорен партизанами; они не сорвали даже ни одного французского этапа.

Не менее того действия их были чрезвычайно полезны, по беспрестанному вреду, наносимому ими ежедневно неприятелю, особенно тем, что своим появлением в разных местах поддерживали они воспламенение в народе, единодушно восставшем против врагов».

В разгар Тарутинского сражения, то есть днем 6 сентября, к главнокомандующему русской армией М. И. Голенищеву-Кутузову пришло с казаком-донцом долгожданное известие о том, что Наполеон наконец-то решил оставить Москву и начал к тому необходимые приготовления. Кутузовский ординарец Александр Голицын, корнет Лейб-гвардии Конного полка, так описывает то сверхважное для полководца событие в войне:

«В день сражения неудача всеми обходными корпусами прибыть вовремя на те пункты, где предполагалось каждому, раздражила Кутузова до чрезвычайности. Началась атака, неприятель побежал; все его преследуют, и при Кутузове не осталось никого, кроме его адъютантов.

Вдруг приезжает урядник Жирова казачьего полка, находящегося в партизанском отряде у князя Кудашева под Подольском. Он привез перехваченное предписание Бертье к д᾽Аржану (бригадный генерал Буке д᾽Аржан, взят в плен в Вильно. – А.Ш. ), чтобы немедля все тяжести шли к Можайску. Вот обстоятельство, которое укрепило Кутузова в истине, что Наполеон решительно ретироваться будет, но куда и в какое время, было ему еще неизвестно. Опасение, не обходит ли он нас по дороге к Калуге, – вот что занимало старика…»