Олег Хлобустов - КГБ СССР. 1954–1991 гг. Тайны гибели Великой державы

Но объективно следует сказать и о том, что отмеченные однозначно негативные черты отнюдь не всегда присутствовали у Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева. И Леонид Брежнев, каким его знали в Днепропетровске, на Малой Земле под Новороссийском, в Молдавии, Казахстане, Москве в 1962–1974 годах, существенно отличался от Брежнева «образца 1976–1982 годов».

И, быть может, эта очевидная для многих, метаморфоза в физическом и моральном облике руководителя государства,и является еще одним невыученным и не извлеченным уроком из нашей недавней истории?

Как мне представляется, автор,дерзнувший писать на исторические темы, во-первых, обязан объективно следовать изложению реальной хронологической последовательности событий. Во-вторых, пытаясь раскрыть, выявить логику и движущие «пружины» исторического процесса, дать их собственную интерпретацию— вплоть до попытки изложить свою версию мотивов действий отдельных исторических персонажей, он обязан аргументировать свой личный взгляд, стремиться подтвердить его фактическими доказательствами.

По мере старения и возникновения постоянных проблем со здоровьем, Брежнев объективно стал проявлять гораздо меньше интереса, тем более активности, в реальном управлении государственной жизнью и выработке государственной политикой.

В этой связи именно в Политбюро в 1977 г. закономерно сложился некий неофициальный «триумвират» наиболее активных его членов: Ю.В. Андропов, министры иностранных дел А.А. Громыко и обороны Д.Ф. Устинов, пытавшихся целенаправленно влиять на формирование и реализацию государственной политики страны. Прежде всего — в области внешней политики и обеспечения безопасности. Впрочем, и сам Брежнев, вполне осведомленный об инициативе коллег по Политбюро, не возражал против подобного распределения ролей и принятия ими на себя и «черновой работы»,и ответственности, прежде всего, за выработку и реализацию внешнеполитических инициатив СССР.

Другое дело, что по мере прогрессирования болезней генерального секретаря, роста стремления его приближенных оградить «дорогого Леонида Ильича» от негативной информации и вызываемых ею отрицательных эмоций, со временем информация для него стала принимать все более «приглаженный», выхолощенный характер.

По свидетельствам непосредственных участников тех событий, ушли в прошлое дискуссии и споры на заседаниях Политбюро, когда некоторые вопросы стали прорабатываться, согласовываться и приниматься «в рабочем порядке» (путем заочного голосования) заинтересованными участниками без рассмотрения по существу аргументов как «за», так и «против» тех или иных решений.

Добавив к этому нерешительность партийно-государственного руководства, объективную ограниченность материальных ресурсов страны, изменение с 1977 г. содержания и акцентов в советско-американских отношениях в связи с избранием в США президента-демократа Джеймса (Джимми) Картера, следует сказать, что все эти факторы и стали предпосылками возникновения того, что впоследствии получило наименование «застоя».

И не вина, а беда Андропова в том, что он являлся современником, не только свидетелем, но и соучастником стагнации Великой Державы,ибо его личные политические возможности были отнюдь не безграничны.

Отметим и тот факт, что его позициям по целому ряду вопросов имелись весьма влиятельные оппоненты в том же Политбюро ЦК КПСС.

И это были весьма влиятельные политические фигуры, как председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин, секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов, первый секретарь ЦК компартии Украины В.В. Щербицкий, секретарь МГК КПСС В.В. Гришин, К.У. Черненко, министр внутренних дел Н.А. Щелоков…

Круг проблем, порожденных решением Политбюро ЦК КПСС о вводе советских войск в Афганистан, мы еще рассмотрим далее. Здесь же нам представляется необходимым остановиться на вопросах объективного анализа, интерпретации и оценок событий прошлого.

Как известно, в конце 80-х годов многие отечественные СМИ немало критиковались за «идеологизацию», «идеологизирование» распространяемой информации. Что подразумевало ее, если не фальсифицированность, то непременно «стремление манипулировать сознанием» и настроениями ее адресата и потребителей.

При этом, если не отрицалось, то, по меньшей мере, подвергалось сомнению само наличие «холодной войны»,осуществлявшейся против СССР на заключительном этапе его существования со стороны стран Запада.

В этой связи обратимся непосредственно к отчетам о работе КГБ СССР, направлявшимся Генеральному Секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу.

В отчете за 1977 г. (№ 577-А/ОВ от 27 марта 1978 г.)отмечалось, что КГБ были подготовлены более 8 700 информаций в инстанции — то есть — более 20 информаций ежедневно!

В том числе было отправлено: в ЦК КПСС более 5 000 информационных сообщений,в отраслевые отделы ЦК КПСС — более 2 тысяч информаций, в Министерство иностранных дел — 732, в Главное разведывательное управление (ГРУ) Министерства обороны СССР — 1 400.

По заданиям КомиссииПрезидиума Совета министров по военно-промышленным вопросам направлено более 14 тысяч материалов.

(Таковы были результаты деятельности научно-технической разведки (НТР) КГБ СССР только за один год!).

Были привлечены к уголовной ответственности за шпионаж 4 советских гражданина. Были захвачены с поличным при проведении агентурных операций сотрудники ЦРУ США Д. Крокет и М. Петерсон.

Скомпрометированы и были вынуждены покинуть СССР более 80 иностранных граждан, связанных со спецслужбами.

Выявлены 28 официальных сотрудников и агентов национальных спецслужб несоциалистических государств,обучавшихся в военных учебных заведениях Министерства обороны.

Военной контрразведкой совместно с органами государственной безопасности социалистических стран разоблачены 14 агентов, занимавшихся сбором информации о советских воинских частях за границей.

За границей выявлено 37 попыток вербовки спецслужбами советских граждан.

В то же время отмечалось, что не удалось предотвратить невозвращение в СССР 18 человек, 2 человека бежали из СССР нелегально.

На заседании Политбюро ЦК КПСС 22 июня 1978 г. Андропов отмечал, что СССР в заключении находятся 520 человек, осужденных по материалам органов КГБ, но только 110 из них — по делам, имевшим «политическую» окраску.

Председатель КГБ СССР также подчеркнул, что президент США Дж. Картер, в беседе с советским посломА.Ф. Добрыниным просил в ходе судебного разбирательства по обвинению А.Б. Щаранского не упоминать о его связи с ЦРУ.