Джеролд Шектер - Шпион, который спас мир. Том 2

В письме от 5 марта он сообщал, что его поездка в Италию отложена, а поездка в Женеву отменена. Он все еще надеялся съездить в Америку 19 апреля, однако «сейчас дела складываются плохо, потому что контрразведка КГБ копается в биографии моего отца. Они продолжают поиски места его захоронения. Найти им не удается, и они предполагают, что, возможно, мой отец жив и что поэтому в дальнейшем было бы нецелесообразно посылать меня в командировки за границу. Мое высокое начальство считает эти опасения беспочвенными. Они защищают меня от всех этих домыслов «соседей». Скоро все должно решиться.

В марте я должен встретиться с «Энн» на приеме. Я передам подробную информацию о себе и планах на будущее, которые зависят от того, когда прекратится поднятая вокруг меня возня».

В своем письме от 28 марта, написанном в тот самый день, когда он встретился с Дженет в квартире Сениора, Пеньковский все еще не утратил оптимизма и надежды получить разрешение на поездку в Сиэтл на ярмарку 19 апреля. Его документы на получение визы были представлены Государственному комитету и ГРУ и утверждены ими. Он писал: «КГБ придется сказать свое слово 15 апреля. Если поездка состоится, все будет хорошо. Если поездку не разрешат, тогда мое положение резко ухудшится. Придется уйти из Комитета, и осенью этого года, когда исполнится 25 лет моей службы в армии, меня уволят. Мы должны спланировать нашу дальнейшую работу с учетом всех этих превратностей судьбы. Если я не приеду в США, то после 20 апреля надо будет организовать мое приглашение на прием, во время которого я смогу передать информацию о своих планах на будущее» {120} 120 Перевод письма, переданного миссис Чисхолм вместе с пленками «Миноке», от 10 апреля 1962 г. .

3 апреля Джек Мори и Джо Бьюлик отправились в Госдепартамент, чтобы ускорить выдачи визы «Герою». Они встретили Роджера Хилсмана, возглавлявшего Бюро разведки и исследований, и сказали ему, что, насколько им известно, их советский источник обратился за визой. Они хотели бы убедиться, что в визе ему не отказано. Бьюлик и Мори подчеркнули деликатность ситуации и спросили, нельзя ли провернуть дело таким образом, чтобы не выдать оперативный интерес ЦРУ к их источнику. Хилсман рекомендовал им обратиться за помощью к послу Чарльзу Болену, специальному советнику президента Кеннеди по советским делам. Бьюлик напомнил, что Пеньковский был в свое время военным атташе в Турции и что он, несомненно, числится в архивных документах Госдепартамента как офицер разведки. Болен заявил, что процедура выдачи или отказа в выдаче визы весьма загадочна и непредсказуема и что ему не хотелось бы привлечь чье-нибудь внимание в конторе, занимающейся выдачей виз, к тому, что ЦРУ проявляет интерес к одному советскому гражданину.

Болен сказал, что лучше всего было бы известить Дика Дэвиса, который в то время был одним из заместителей государственного секретаря по европейским делам, поскольку именно он подписывает всю почту в Москву с утверждением виз, и это позволило бы сэкономить время на переписку. Затем Болен попросил назвать фамилию человека, о котором идет речь. Когда Бьюлик и Мори несколько замялись, не решаясь назвать ее, Болен заметил, что «просто смешно так скрытничать, потому что этого человека без труда можно вычислить, прочитав телеграмму со списком обратившихся за визами». Тогда Мори назвал послу Болену и Хилсману «подлинное имя этого человека, подчеркнув крайнюю необходимость соблюдения строжайшей секретности» {121} 121 Памятная записка для отчета, Мори, 13 апреля 1962 г. .

Мори и Бьюлик сообщили Болену о трудностях дальнейшей связи с Пеньковским и о том, что они надеются заручиться согласием посольства на использование его сотрудников для поддержания контактов с ним. Болен сказал, что это создаст немалую проблему, и поинтересовался, нет ли какого-нибудь другого пути поддержания с ним связи. В этот момент напористо и убедительно заговорил Хилсман, напомнив, что согласно меморандуму, принятому на совещании, «информация, которую передавал «Герой», уникальна и представляет собой чрезвычайную ценность, что это, несомненно, самая результативная разведоперация из всех, которые были ему известны до сих пор, и что, за возможным исключением технических источников, еще никто и никогда не давал материала, который был бы столь же важен для национальных интересов. Это, кажется, убедило Болена, он попросил посмотреть некоторые из последних сообщений Пеньковского» {122} 122 Памятная записка для отчета, Мори, 3 апреля 1962 г. .

Когда Мори доложил об этой встрече Дику Хелмсу, тот был встревожен, что личность Пеньковского раскрыта. «У нас, возможно, не было иного выбора, однако в дальнейшем я хотел бы, чтобы со мной советовались, прежде чем предпринять подобный шаг», — сказал он. Хелмс попросил Мори позвонить Дику Дэвису и напомнить ему, что в этом деле необходимо проявлять максимальную осмотрительность {123} 123 Там же. . Даже президенту не было известно имя «надежного и занимающего прочное положение советского чиновника». Так уж повелось, что директор ЦРУ не знал фамилий шпионов Управления, действовавших внутри Советского Союза {124} 124 Уолтер Элдер, исполнительный помощник Аллена Даллеса, и Джон Макоун вспоминают, что оба директора не хотели знать имена агентов Управления или шпионов, действующих внутри Советского Союза. В свою бытность директором, рассказывал Эдлер, Уильям Коблер говорил ему, что не хочет знать имен советских агентов ЦРУ, потому что может «проговориться во сне». Профессиональное чутье подсказывало ему, что имя Пеньковского должно быть известно только тем, кому нужно было его знать. .

5 апреля штаб-квартира ЦРУ предписала московской резидентуре подыскать новые места для тайников. Поиск мест для тайников был указан в перечне поручений как дело самой первоочередной важности, поскольку тайники могли стать ценным способом поддержания связи с «Героем». Учитывая, что за сотрудниками американского посольства велось усиленное наблюдение, найти новые места для тайников, чтобы «Герой» мог оставлять там свои и изымать оттуда предназначающиеся ему материалы, было совсем не легкой задачей. Только ради такого шпиона, как «Герой», предъявлялись столь высокие требования и ЦРУ шло на такой большой риск.

Также 5 апреля сэр Дик Уайт, находясь в Вашингтоне по другим делам, посетил штаб-квартиру ЦРУ, чтобы встретиться с Хелмсом и сотрудниками советского отдела, занимавшимися деятельностью Пеньковского. Оставался открытым вопрос о том, как следует отнестись к заблаговременному предупреждению Пеньковского о советском нападении и что следует предпринять в связи с этим. Хелмс начал совещание, выразив надежду, что «мы сможем достичь договоренности по этому жизненно важному для обеих служб вопросу».