Михаил Толочко - Военные разведчики XX века

Прощаясь, Коротков как бы невзначай добавил, что при любых обстоятельствах играть в разведчика не следует, но ухо держать надо востро.

Вот с этого практически и началось мое сближение с Дж. Блейком.

…Во время одной из поездок в недорогой район Западного Берлина, где обычно отоваривались совграж-дане, и произошла наша первая встреча. Фон был подходящим: обычная пивная с гулким гомоном нетрезвых голосов и густым табачным дымом.

Д. Б.Борис стал свободнее говорить о своей работе, рассказал, что приезжал в страну в качестве старшего переводчика по линии СЭВ и что в его обязанности входило обслуживание переговоров на высшем уровне между СССР и ГДР и сопровождение представительных советских делегаций.

В. С.Джордж по характеру открытый, добрый человек, с тихой, спокойной речью, превосходный психолог (опасная для партнера черта разведчика!). Разговор наш всегда был непринужденным, и я постепенно проникался уважением, симпатией к нему. Кульминацией установившегося взаиморасположения стал момент, когда при поездке в его «Фольксвагене» мы слегка навеселе, нестройно, но во весь голос запели «Подмосковные вечера». И это в центре Западного Берлина! Но все же на улице, которая относилась к английскому сектору города. Мне думается, что об этом миге веселья ни в Лондоне, ни в Москве не узнали.

Но если говорить серьезно, то учтите, что Блейк старше меня на десять лет, он был тогда в расцвете сил. Проявляя в беседах «журналистский» интерес, концентрировал внимание на главных тенденциях и перспективах развития. В центре обычного обмена мнениями постоянно были вопросы Совета Экономической Взаимопомощи, экономического сотрудничества СССР с ГДР.

Анализируя сегодня ситуацию и события того времени, полагаю, что западная сторона испытывала настоящий информационный голод. Бе занимали любые детали обстановки в социалистическом, тогда до предела закрытом обществе. Мои разъяснения были своеобразными, как сейчас говорят, брифингами для Дж. Блейка, позволявшими ему ориентироваться в сложностях советской проблематики того времени. Как можно с достоверностью предполагать, многие мои беседы с Дж. Блейком записывались на магнитную пленку. Регулярно получаемый материал, видимо, не вызывал в СИС сомнений.

Уже в наши дни мне встречались в западной печати утверждения, что Борис якобы намеренно вводил в заблуждение Лондон (а следовательно, и Вашингтон) и это способствовало чересчур оптимистическим, то есть неверным, оценкам западным руководством возможностей советской экономики.

Со всей определенностью подчеркиваю: такой задачи не существовало, просто не могло быть, так как любые подобные попытки поставили бы под сомнение эффективность работы Дж. Блейка как одного из ведущих сотрудников британской секретной службы.

Видимо, однако, малопредсказуемые зигзаги советской внутренней и внешней политики, особенно во времена Н. С. Хрущева, сами по себе сбивали с толку зарубежных аналитиков, за что, конечно, ни Дж. Блейк, ни я ответственности не несем. Здесь тот типичный случай, когда говорят, что обстоятельства сильнее человека.

Д. Б.Разведывательные данные, получаемые от него таким образом, носили в основном экономический, хотя иногда и политический характер и были с энтузиазмом восприняты в Лондоне. Главное управление осталось очень довольно и полагало, что Борис подает большие надежды и заслуживает самого пристального внимания. Хотя он и не был еще «нашим человеком» в Кремле, все говорило за то, что он может стать таковым. Его роль переводчика, обслуживающего важные переговоры на высшем уровне, ни у кого не вызывала сомнений. Время от времени Лондон передавал мне специальные задания, касающиеся некоторых вопросов современной обстановки, почти всегда Борис возвращался с необходимой информацией.

В. С.Установленные Москвой правила игры соблюдались четко: ни одно засекреченное сведение за рубеж не ушло. На качестве передаваемой информации это не сказалось, так как Дж. Блейк умел придавать любой, даже незначительной подробности должный блеск.

А в целом похвала противника мне приятна — видимо, старался я не напрасно. К примеру, тот же Ф. Найтли утверждает: операция «Борис» позволила КГБ «навязать западной разведке желательный для него образ мышления и оставалась нераскрытой столь долго, что получаемая СИС информация прочно вплелась в повседневную работу английской спецслужбы, извращая ее и делая бесполезной». Ну что же, как говорится в русской пословице, чем богаты, тем и рады.

В штаб-квартире СИС в Лондоне не ошиблись, предсказав мне стабильную служебную биографию.

В последующие годы я без задержек прошел путь от переводчика до Чрезвычайного и Полномочного Посланника СССР, получил дополнительное высшее образование как дипломат и экономист. Работал затем на престижных постах в ряде центральных ведомств, в том числе ЦК КПСС и МИД СССР. Довелось, уже после августа 1991 года, познакомиться и с коридорами власти в Кремле, в том самом здании и на том же этаже, где сейчас находится резиденция президента России.

Д. Б.Летом 1985 года я вместе с семьей проводил отпуск в ГДР, и мы на несколько дней остановились в Берлине. Там меня спросили, не хотел бы я повидаться со старым знакомым. Я, конечно, согласился и долго недоумевал, кто бы это мог быть. На следующий день, к моему великому удивлению, в доме, где мы жили, появился Борис. Время не пощадило нас обоих, но мы сразу узнали друг друга. Он дослужился до высокого поста в советском МИД и находился в Берлине с официальным визитом.

В. С.Редкий случай, когда Джорджа подводит память. Летом 1975 года (а не 1985-го), когда Блейк был в Берлине для встречи с матерью, временный поверенный в делах СССР в ГДР (замещавший уехавшего в отпуск советского посла) В. И. Совва позвонил своему доброму знакомому Мише, заместителю министра государственной безопасности ГДР Маркусу Вольфу, и попросил согласия посетить закрытую виллу «Штази».

Дальше все было, как в фильме о Джеймсе Бонде. К строго охраняемому, уединенно стоявшему особняку подкатил черный «ЗИЛ» под алым флагом Страны Советов. Прямо у калитки заключили друг друга в объятия два уже немолодых человека, Джордж и Володя, как он меня всегда называл.

Сожалею, что был лишен возможности сделать этот редкий кадр достоянием английской разведки.

Д. Б.Теперь совершенно ясно, продолжал контрразведчик Шерголд, что так как Микки оказался советским агентом, то и Борис, русский сотрудник СЭВ, тоже был «подсадной уткой». Как я объясню это? Я согласился, что, судя по всему, Борис шпионил за нами, а объяснить это могу лишь тем, что Микки явно использовали как самый подходящий объект.