Михаил Толочко - Военные разведчики XX века

В. С.До сих пор все обстоятельства разоблачения Дж. Блейка неясны. Его задержание было осуществлено не в виде драматического захвата, а скорее походило на исповедь в узком кругу сослуживцев. Его хороший знакомый Гарри Шерголд, ведущий эксперт СИС по советским делам, сразу же заявил Дж. Блейку, что арест немецкого коммерсанта Микки (на которого донесла ревнивая жена) позволяет предполагать: Борис был человеком Москвы.

Джордж и я при наших неоднократных встречах в последующие годы никогда не углублялись в эту деликатную тему.

Но и не будучи профессионалом, я понимаю, что раскрытый разведчик должен по возможности отвлекать внимание следствия и суда от главной линии своей конспиративной деятельности, даже подставляя им второстепенные фигуры. Это, видимо, и произошло.

Мне абсолютно безразлично, в каком качестве я вошел в материалы процесса над Блейком. Хотя бы потому, что сам стал объектом разработки со стороны «Сикрет интеллидженс сервис».

По основному образованию я юрист. Не подвергаю сомнению правовую обоснованность необычно сурового вердикта суда «Олд Бейли» (три раза по 14 лет, в целом 42 года тюремного заключения для Дж. Блейка). Но по-человечески я искренне радовался, когда узнал, что богиня Фемида в этом необыкновенном случае в конечном счете отошла в сторону. Джордж сам определил себе предельный срок пребывания за решеткой (почти 6 лет) и без сожаления при первой же возможности бежал из старой доброй Англии. Навсегда. Отношу эту драматическую развязку к редкому факту торжества высшей справедливости (учитывая набожность Блейка — прямо-таки на библейском уровне).

Выдающийся разведчик современности вошел в мою жизнь как образец стойкости, выдержки, уверенности и четкости. Ведь именно он, а не кто другой из причастных к операции, сказал мне, что беспокоился, переживал, зная высокую степень риска при введении в дело Бориса, и негромко добавил, что речь могла идти и о целесообразности вербовки со всеми не поддающимися программированию последствиями.

Считаю, что мне все же повезло стать на крутом витке жизни Дж. Блейка его (хоть и неравноценным, но продержавшимся весь отведенный нам срок) спарринг-партнером.

Говорю об этом с чистой совестью, так как ровно никаких льгот и поощрений Борис от власть предержащих не получил, да и не желал этого. Более того, мои разные начальники по другим ведомствам были бы далеко не в восторге, если бы в свое время узнали, что их прыткий подчиненный причастен к одной из самых громких шпионских историй.

Во время служебных загранпоездок мне приходилось обходить Лондон стороной. Свою способность долго помнить нанесенные обиды СИС недавно продемонстрировал хоть кратким, но унизительным для человеческого достоинства задержанием генерала Олега Калугина.

Поражает еще одно совпадение наших с Джорджем жизненных линий. Незадолго до его ареста меня перевели из Государственного научно-технического комитета (ГНТК) в другое правительственное учреждение. Судьбе было угодно, чтобы тем самым я избежал личного общения с полковником сразу трех разведок — советского ГРУ и одновременно английской и американской спецслужб Олегом Пеньковским. Если бы я остался в ГНТК, то подчинялся бы по занимаемой должности непосредственно ему.

Последствия даже непродолжительной совместной работы рядом с предателем были для моих прежних коллег весьма печальными: многим за потерю бдительности пришлось навсегда расстаться с государственной службой. Уже позднее я с большим удовольствием узнал, что Пеньковский был раскрыт главным образом на основе сведений, полученных от Джорджа Блейка, моего друга и доброго духа.

Об исполнении роли Бориса до сих пор вспоминаю как об одном из светлых периодов служебного бытия. Сейчас, много лет спустя, мне представляется, что разведчики — такие же люди, как вы и я, с одним различием: до поры они вынуждены вести двойную жизнь, которую на склоне лет не всегда удается вновь свести в неразрывное целое.

«Мало кто знал больше него о безопасности Швеции», — такой фразой Шведское телеграфное бюро (ТТ) откликнулось на сообщение о возвращении на родину и аресте Стига Берглинга, шведского гражданина, приговоренного к пожизненному тюремному заключению за шпионаж в пользу СССР. Арестованный в 1979 году, спустя восемь лет, в октябре 1987 года, он сбежал в ходе свидания с женой, которое было предоставлено ему, в соответствии с законом, тюремной администрацией.

Продвижение шпиона (ныне ему 57 лет) по служебной лестнице оказалось довольно замысловатым. После работы в полиции и офицерской службы в ООН он, несмотря на возражения со стороны коллег, был принят в шведскую службу безопасности СЕПО, где выполнял обязанности офицера связи со штабом обороны. Как в СЕПО, так и в штабе обороны, он имел доступ к документам чрезвычайной важности, разглашение которых могло нанести серьезнейший ущерб национальным интересам.

Известно, что своей «второй» деятельностью Бер-глинг занимался довольно долго. Сигналы о его подозрительном поведении, поступили первоначально от одной его знакомой, но не были восприняты всерьез. После разоблачения Берглинга раздавались вопросы: почему компетентные органы так медлили с его арестом? В качестве «мотивировок» выдвигались, в частности, и такие: шпион всегда встречался со своими зарубежными контактерами вне пределов Швеции, никогда не пользовался для передачи сведений радиопередатчиком.

С. Берглинг был задержан в марте 1979 года в аэропорту Тель-Авива израильской полицией. При допросе он тотчас же во всем признался. В декабре того же года он был осужден Стокгольмским судом первой инстанции к пожизненному тюремному заключению за шпионаж в пользу СССР. Восемь лет провел он в заключении в шведской тюрьме, поначалу будучи строго изолирован от других заключенных. Но со временем к нему стали допускать посетителей, ему также разрешались короткие увольнения из тюрьмы под строгой охраной. Дважды — в 1985 году и в 1987 году — он направлял в судебные инстанции прошения о помиловании, которые были отклонены.

Во время встречи со своей женой Элизабет Сандберг в ее загородном доме в местечке Ринкебю под Стокгольмом в ночь на 6 октября 1987 года супруги осуществили побег, обманув охрану. На пароме они переправились в финский город Турку, а спустя некоторое время в окрестностях Хельсинки был найден арендованный ими автомобиль. Следы же самого Берглинга, взявшего имя Эжен и фамилию жены, затерялись, хотя поиски шпиона продолжались.

Некоторое время супруги проживали на территории Советского Союза. Возможно, социальные перемены в стране и шведские нажимы вынудили их перебраться в Ливан. Они оставались в Бейруте, хорошо знакомом Берглингу с тех лет, когда он офицером ООН служил на Ближнем Востоке. Выбор места был не случаен, ибо часть своих шпионских заданий Бер-глинг выполнял в Ближне-Восточном регионе, да, собственно, и арестован был израильской полицией в 1979 году в аэропорту Тель-Авива.