Андрей Окулов - В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война

Я задержался в Бельгии. Вместе с Алексом, тогдашним Участковым «Озера», мы отправились в гости к Фернанду — Участковому «Рощи», то есть самой Бельгии.

Чернобородый фламандец. Как шутили некоторые знакомые — наверняка во времена Уленшпигеля среди его предков затесались испанцы. В юности он изучал русский язык. Как-то раз наивно спросил у преподавателя: неужели все русские — коммунисты? Преподаватель принес ему журнал «Посев», он связался с НТС. Стал «орлом», совершил несколько поездок в СССР. Потом был наводчиком — помогал «Закрытому сектору» находить новых «орлов». Был одним из основателей «Фламандского комитета солидарности с Восточной Европой» — открытой организации, проводившей на Западе акции поддержки диссидентов. Когда Алекс был назначен Участковым в Бельгии, он жил у него в доме. А потом руководство решило — почему бы Фернанду самому не работать Участковым в собственной стране? Что и было сделано — результаты оказались более чем хорошими.

Он жил в небольшой деревушке со своей большой семьей — женой и четырьмя детьми. Самая младшая из них, шустрая девчушка Лара, сразу взяла меня за руку и повела показывать окрестности. Она без остановки рассказывала мне про дом, про собак, про лошадей, про соседей. По-фламандски. Я отвечал ей по-немецки, и ее это вполне устраивало. Дом Фернанда действительно напоминал маленькое поместье. Вскоре нас позвали ужинать.

Стол накрыли во дворе, под деревьями. За ним собрались хозяева и гости — Бригитта, Юрий Борисович Брюно, Алекс и я. Поговорили о моей будущей работе. Последние инструкции. Потом Бригитта сказала, что момент сегодня — исторический. Ведь я был первым представителем третьей эмиграции, которого приняли на работу в «Закрытый сектор»! По этому случаю мне пропели: «For he is a jolly good fellow» («Ведь он хороший парень»), песню, которую традиционно исполняют в Англии во время чествования.

На следующий день я и Алекс погрузились на паром, который медленно повез нас через Ла-Манш, или «Английский канал» (English Channel), как его называли на другой стороне пролива.

Паспорт у меня был немецкого бесподданного, синий, с двумя полосками. Старые эмигранты называли его «нансеновский», по имени знаменитого норвежца Фритьофа Нансена, который занимался делами беженцев в начале XX века, по чьему предложению в Европе были введены подобные документы беженцев.

В английском порте Дувр бледный чиновник старательно пролистал все страницы моего «подозрительного» документа и на хорошем немецком поинтересовался, чем я собираюсь заниматься на территории Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии? Учить английский? А где тогда письмо из соответствующего колледжа? На что вы собираетесь жить и где письмо от фирмы, которая будет оплачивать ваши расходы по проживанию? И где письмо от хозяина дома, в котором вы собираетесь снимать комнату? И почему вы не взяли долгосрочную визу в британском посольстве?

В итоге он меня в Англию все равно пропустил, но поставил в паспорте отметку — букву W, что означало — «въехал без визы». Этих отметок у меня потом скопится много. По их правилам считалось, что, если человек в четвертый раз въезжает в Англию без визы, пограничник имеет право выслать его из страны. Иммиграционные законы в Великобритании — очень строгие. Но когда я попытался оформить визу в британском консульстве в Германии, оформление продлилось полгода, и на этот срок я был выключен из работы!

В последующие три года я прибывал в Дувр с полным набором необходимых документов: справка из «Посева», который оплачивал мои расходы, справка с места жительства (естественно — от знакомых, у которых я на самом деле не жил), справка из банка о состоянии моего счета, справка из колледжа, где я учился. На одного из пограничников кипа всех документов произвела совершенно обратный эффект, и он сказал подошедшему напарнику:

— У него все необходимые бумаги в порядке! Это очень подозрительно…

Меня допросили еще раз, но все-таки пропустили. Как-то раз, после хорошей гулянки в Париже, я отправился в Англию не на английском, а на французском пароме. Документы проверял английский пограничник, чей офис, в целях удобства, располагался прямо на судне. Отметок W о въезде в Англию без визы у меня к тому времени скопилось достаточно. Увидев мой паспорт, этот молодой хорек просто просиял:

— Я имею право выслать тебя из страны!

Представилась возможность «власть употребить». Паром тем временем прибыл в Дувр, все пассажиры, кроме меня, сошли на берег. Англичанин подумал и сказал:

— Вот сейчас капитан освободится, пусть он и решает — что с тобой делать!

Одного не учел англичанин — капитан был француз! Вместе с ним к окошечку чиновника стянулась вся команда опустевшего парома — смена закончилась, а туг что-то происходит. Любопытно. Я по-французски объяснил капитану, что ждать полгода, пока эти англичане мне визу дадут, я не могу — учеба. Что на этом мокром острове, кроме диплома, меня ничто не удерживает, что все эти придирки на границе мне порядком надоели. Капитан улыбнулся, покачал головой и протянул мой паспорт англичанину:

— Дай ему визу на полгода!

— Почему?! — возмутился доблестный чиновник Ее Величества.

— Потому что я здесь капитан. А не ты!

Англичанин побледнел от злости еще больше, поставил в паспорт визу, протянул его мне и прошипел:

— В следующий раз я тебя вышлю!

— Следующего раза не будет!

Я повернулся, чтобы отправиться восвояси. И вдруг вся команда, с улыбкой наблюдавшая за нашими спорами, прокричала мне:

— Bon voyage!

«Счастливою пути»! Очень уж им понравилось, что англичанина «опустили». Сильно эти две нации друг друга любят. Недаром говорят, что «Ла-Манш — самый глубокий океан в мире».

В другой раз я снова ехал в Англию через Париж, где задержался на несколько дней — друзей у меня во французской столице было немало. На этот раз английский пограничник обратил внимание на мой помятый вид и решил тщательно проверить мой багаж. В сумке лежали конверты с деньгами и разработками операций. На каждом конверте — кличка «орла». Он вскрыл несколько из них.

— Что это?

— Деньги.

— Чьи?

— Мои.

— Что написано на конвертах? Я этого языка пе знаю.

— Названия месяцев. Чтобы все сразу не потратить. Пытаюсь, знаете ли, экономить.

И тут меня передернуло. На дне сумки лежал пистолет «вальтер». Пистолет был газовый, но в Англии они тоже запрещены. Конверты с надписями на непонятном языке, деньги, пистолет. Что еще нужно пограничнику, чтобы отправить меня в контрразведку? Вот тут моя карьера Участкового и закончится.

Но пограничник улыбнулся:

— Что, здорово погуляли в Париже?