Джон Хьюз-Уилсон - История катастрофических провалов военной разведки

В середине 1970-х годов, несмотря на все усилия тайной полиции, шахский режим в Иране столкнулся с волной брожения и недовольства. Павлиний трон [27] Золотой трон Великих Моголов, вывезенный из Индии персидским Надир-шахом в 1739 году и с тех пор ставший символом персидской монархии. стоял перед двумя растущими угрозами. Первой из них была группа молодых воинствующих интеллектуалов, находившихся под влиянием марксистских идей и революционных движений 1960-х годов. Отчаявшись найти поддержку своим демократическим убеждениям у представителей автократического режима шахского Ирана, студенты составляли заговоры в своих университетах и колледжах, надеясь мобилизовать рабочих и крестьян на «красную» революцию.

Второй угрозой был пожилой религиозный деятель, находившийся в изгнании в соседнем Ираке в священном шиитском городе Эн-Наджаф. Его звали аятолла Хомейни.

Главным вкладом Хомейни в исламскую мысль является его книга «Исламское правление во главе с Законом». В этом сборнике проповедей, никогда не числившемся среди лидеров продаж в западных книжных магазинах, отстаивается идея исламской революции, которая должна привести людей в дар алъ-ислам, мусульманский мир, управляемый благочестивыми людьми и строго соблюдающий законы шариата. Такое государство, разумеется, должно управляться мудрым верховным советником, к которому все могли бы обращаться за разъяснениями мудреных мест Закона и истинной воли Аллаха. (На эту роль Хомейни, скорее всего, прочил самого себя.) Недовольные молодые студенты, принадлежавшие к среднему классу, и слово Аллаха в устах шиитского проповедника образовали взрывоопасную смесь.

Из-за падения доходов от продажи нефти, безработицы, дополнительных налогов и студенческих беспорядков на улицах режим шаха в 1977 году оказался в большой беде. Когда САВАК, его тайная полиция, приняла крутые меры, агитация усилилась. Хомейни из-за границы проповедовал все яростнее, сыпля страшными анафемами в адрес злополучного шаха и призывая «обездоленных» Ирана к восстанию против безбожного диктатора и его коррумпированного режима и захвату власти во имя Аллаха, сострадательного и милосердного. Изгнанный аятолла стал символом, вокруг которого могли объединиться враги шаха. Под крики «Аллах Акбар!» бедняки, рабочие, средний класс, студенты и, наконец, вооруженные силы — и даже, как ни странно, коммунисты,— объединенные ненавистью к шаху и надеждами на лучшее будущее, клялись в своей преданности Аллаху и Хомейни. В феврале 1979 года шах отрекся от престола и вылетел в Египет, где и умер в изгнании. Хомейни с триумфом вернулся в Тегеран, его встречали восторженные толпы.

Мрачный и злобный старый аятолла с диктаторскими полномочиями начал править Ираном и шиитским миром. Слово Хомейни было законом. С безжалостной целеустремленностью, находившейся в противоречии с его притязаниями на неземную духовность, Хомейни сразу приступил к претворению в жизнь своей собственной драконовской версии правления Аллаха, сострадательного и милосердного. Палачи и расстрельные команды не испытывали недостатка в работе, когда злопамятный Хомейни начал мстить своим оппонентам и позволил духовенству сводить старые счеты под предлогом расчистки конюшен. Политические оппоненты и представители старого режима безжалостно уничтожались или бежали из страны, в то время как ворам отрубали руки, гомосексуалистов предавали казни, а тегеранских модниц заставляли надевать паранджу и бурку. Спиртные напитки выливали в сточные канавы, любые символы западного капитализма и упадка подвергались сносу или порче. Политика в Иране стала синонимом Мечети, а Мечеть — синонимом средневекового представления аятоллы о царстве Божьем на земле.

В том же году Иран был официально провозглашен исламской республикой, Хомейни, как и следовало ожидать, получил всю полноту власти в качестве «высшего руководителя именем Аллаха», а вся светская оппозиция была подавлена или отстранена от участия в политической жизни. Даже несогласные среди духовных лиц были брошены в тюрьмы (или того хуже). Финальным взрывным жестом пренебрежения существующими нормами и демонстрацией внутренней силы Хомейни стал штурм и захват американского посольства в Тегеране в ноябре 1979 года воинствующими студентами, членами Партии иранской революции, созданной по инициативе Хомейни. Новый исламский режим сотрясал ударными волнами Запад и весь мусульманский мир.

Хомейни был остановлен неожиданным противником. Иракский лидер Саддам Хусейн, «безбожный баасист из Багдада», правил страной, 75% населения которой составляли шииты. Памятуя пословицу «Если горит дом твоего соседа, сделай так, чтобы огонь не перекинулся на твой дом», в 1980 году он вторгся в Иран, чтобы завладеть жизненно важными нефтеэкспортными мощностями на реке Шатт-эль-Араб. Саддам, вероятно, также руководствовался тем соображением, что искры революционного пожара, разожженного фанатичным Хомейни, могут долететь до легковоспламеняющейся шиитской крыши Ирака, а потому, пока не поздно, этому необходимо помешать.

Столкнувшись со смертельной угрозой своей революции, Хомейни в последний раз обратился за поддержкой к огромной армии бедных молодых городских рабочих и крестьян Ирака. Именно они, рядовые солдаты политической борьбы и простые верующие, в свое время вознесли его на вершину власти. Теперь, вслед за разочаровавшимися в нем представителями иранского среднего класса, они начали ставить под сомнение реальную пользу от борьбы Хомейни за исламистские идеалы в ущерб материальному благополучию и прогрессу. После года лишений во имя религии они стали терять терпение. Хомейни обратился к ним с объединяющим призывом, чтобы привлечь их к выполнению новой священной задачи — претворить в жизнь шиитскую концепцию мученичества за веру.

Сотни тысяч молодых иранцев записывались в добровольцы, чтобы сражаться с Ираком, и в сумбуре кровопролития, невиданного с 1914—1918 годов, их бросали на захватчиков. Добровольцы ( басиджи ) умирали как мухи в лобовых атаках на иракских солдат, но остановили наступление. (Ирано-иракская война продолжалась вдвое дольше, чем Первая мировая, и, по приблизительным подсчетам, унесла жизни свыше одного миллиона человек.) Хомейни возвестил народу об их самопожертвовании, заявив, что они были «замучены за Аллаха» в борьбе с «безбожным баасистом из Багдада». Иранская кровь, мученичество и самопожертвование вновь стали символами воинствующего ислама.

Право на лидерство в исламском мире перешло от осторожной, но щедрой Саудовской Аварии к гордым и революционно настроенным иранцам. Новое послание правоверным было однозначным: «Поднимайтесь против своих нечестивых и коррумпированных вождей, восставайте с оружием в руках против врагов Аллаха, и джихад и мученичество одержат победу». В образах крови и религиозного пыла Иран Хомейни экспортировал свою исламскую революцию в остальной исламский мир.