Армен Гаспарян - ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг.

Зачисляя официально Павла Николаевича в свое распоряжение, Евгений Карлович лишь подсластил преподносимую пилюлю. В приказе по Русскому общевоинскому союзу он принес Шатилову «глубокую благодарность» и выражал надежду, что и впредь он будет трудиться на пользу Белого движения. В целом «115» так и поступит. Только при этом он не путал больше интересы борьбы против большевизма с личностью «архангельского деда».

Между тем, «Внутренняя линия» продолжала наращивать мощь. По предложению Скоблина, в орбиту тайной организации был вовлечен бывший командир Дроздовской дивизии генерал Туркул. Разумеется, ему сначала ничего не говорили о контрразведке, надеясь использовать его «вслепую» на первом этапе, а потом, играя на безграничных амбициях главного «малинового» офицера, предложить ему достойную должность в обновленном Русском общевоинском Союзе.

Антон Васильевич Туркул был значимой фигурой для всего русского зарубежья. И поскольку он теперь будет постоянно появляться на страницах этой книги, стоит рассказать о нем подробнее.

В советской литературе его имя обычно сопровождалось эпитетами «каратель», «палач» и «сволочь». А в русском зарубежье один из самых молодых генералов Белой армии Антон Васильевич Туркул описывался как рыцарь, всю свою жизнь посвятивший борьбе с большевизмом. Во время Первой мировой войны он был трижды ранен, награжден орденом Святого Георгия IV степени и золотым георгиевским оружием, получил звание штабс-капитана. В его личном деле есть, к примеру, такой документ: « Я , командир штурмовой роты 653-го пехотного Перемышлянского полка поручик Будняк, даю настоящие показания в том, что при прорыве неприятельской позиции 25 июня 1917 года под Станиславовым, я лично видел , как командир штурмового батальона штабс-капитан Туркул примером беззаветной храбрости увлекал всех подчиненных , идя впереди цепи, вливая дух бодрости и храбрости в солдат то одной, то другой роты. При этом батальоном было взято 5 орудий, 5 пулеметов и пленных 1142 солдата и 14 офицеров. 12 августа 1917 года».

В конце февраля 1918 года отряд под командованием генерала Дроздовского выступил из Румынии на Дон на помощь Добровольческой армии. Антон Туркул был в нем фельдфебелем второй офицерской роты. В своих воспоминаниях «Дроздовцы в огне» он писал: « Мать, которой пришлось жить в Одессе под большевиками, читала в советских сводках о белогвардейце Туркуле с его «бандами», которых, по-видимому , порядком страшились товарищи. Мать тогда и думать не могла, что этот страшный белогвардеец Туркул был ее сыном, по-домашнему Тосей, молодым и, в общем, скромным штабс-капитаном» . Действительно, для большевиков дроздовский офицер был чуть ли не главным врагом всего трудового народа. Алексей Толстой в своем романе «Хождение по мукам» даже повысил Туркула в должности, чтобы показать его значимость в Белой армии: «Под артиллерийским обстрелом противника , занавешенные огнем единственного своего орудия, стрелявшего на картечь, дроздовцы бросились вплавь. В передней цепи барахтался в воде, как шар, захлебываясь и ругаясь, командир полка штабс- капитан Туркул. Красные отчаянно защищались, но неумело позволили опытному противнику окружить себя».

Дроздовцы своего командира любили, за глаза называли его «сам». Часто в атакующих цепях слышалось: «Сам прибыл. Ну, сейчас дадим красным жизни». Туркул действительно был несгибаемый боец. За годы Гражданской войны он потерял трех братьев. Одного подняли на штыки революционные матросы, которые ворвались в госпиталь, где он лечился. Второго сожгли живьем за обнаруженные в его карманах при обыске новенькие малиновые погоны Дроздовской дивизии. Как погиб третий брат — точно неизвестно. Известный в русском зарубежье писатель Иван Лукаш, бывший участник Добровольческой армии, так написал о Туркуле: «Он самый страшный солдат самой страшной гражданской войны. Он — дикое безумие атак без единого выстрела, подбородок, раскроенный вороненой рукоятью нагана, гарь яростных пожаров, вихрь безумия, смерти и побед».

В середине 1920 года эпицентром белой борьбы стал Крым. Дроздовская дивизия прибыла на полуостров после эвакуации из Новороссийска. Первые же минуты в Севастополе потрясли боевых израненных офицеров абсолютным равнодушием населения перед наступавшими красными. Для 19-летних юношей, которые составляли основу дроздовского полка, было немыслимо видеть, как по набережным вальяжно прогуливались офицеры с дамами под руку. Долго терпеть такое Туркул не мог. Офицерская рота получила приказ перекрыть в самый разгар гуляний все выходы из Морского парка и провести поголовную и беспощадную мобилизацию всех гуляющих господ офицеров. На утро местная газета вышла с гневной статьей о самоуправстве Туркул а. В своих воспоминаниях «Дроздовцы в огне» Антон Васильевич так описал дальнейшее: «Несколько офицеров заняли все входы и выходы редакции одного местного радикального листка. Они вежливо предложили господину редактору назвать имя того сотрудника, который травил в листке старейшие добровольческие части. Обнаружив автора, его тут же подвергли экзекуции в виде публичной порки».

Но и нарушения дисциплины среди самих дроздовцев Туркул подавлял беспощадно. Одной поркой дело не ограничивалось. Однажды он приказал казнить двух солдат своей дивизии за грабеж. Уже в эмиграции он писал: «Хорошие солдаты, сперли у одной дамы, надо думать на выпивку, золотые часики с цепочкой и медальон. Я помню , как рыдала седая дама, как рвала в клочья свою черную вуаль, умоляя простить “солдатиков ”. Поздно. Военный суд есть суд, а солдатский долг выше самой смерти. Бойцов расстреляли».

Популярное в то время в Крыму выражение: «По России стоит дым, то Слащев спасает Крым», скорее, больше подходило под описание действий начальника Дроздовской дивизии Антона Туркула в Севастополе. Только если генерал Слащев предпочитал вешать врагов, дезертиров и мародеров на березах, то Туркул просто расстреливал. Очевидцы так описывали это: «О главном “дроздовце” в армии ходила слава, как о человеке, который с одного взгляда может узнать среди пленных комиссара. Обычно это происходило так. Стоя перед шеренгой, Туркул внимательно рассматривал красноармейцев, потом подходил к одному и говорил, обращаясь к своим офицерам: «Смотрите господа, явный комиссар. Такая тщательно скрываемая ненависть царит в его глазах. Кто из вас, господа красноармейцы, может подтвердить, что это не немецкий шпион? Никто? Конвой, отведите его к тем кустам!»