Борис Прянишников - Незримая паутина

Весь 1926 год и первые месяцы 1927 года разъезжала Плевицкая с концертами по Америке. Пела в Нью-Йорке, Детройте, Филадельфии и других городах, как всегда, с громадным успехом.

Из странствий по Америке Скоблины вернулись в Париж в мае 1927 года и сразу же принялись за восстановление своей подмоченной репутации. 4 июня в зале Гаво Плевицкая пела в сопровождении балалаечного оркестра Денисова. 2 июля в Обществе Галлиполийцев она услаждала белых офицеров патриотическими песнями. Со слезами на глазах слушали сложенную в эмиграции песню:

После турне по городам Прибалтики, в конце августа пела она в Кнютанже, Монтаржи, Крезо, Лионе и Марселе. В этих городах французской провинции были крупные группы чинов РОВСа, восторженно ее и Скоблина приветствовавшие. Мало-помалу о происшествии в Нью-Йорке стали забывать. Впрочем, во Франции мало кто слышал о скандальном приключении «рабоче-крестьянской певицы».

На счастье Скоблина, 25 апреля 1928 года от скоротечной чахотки скончался генерал П. Н. Врангель. Приободрившись, Скоблин настоятельно просил Кутепова, ставшего председателем РОВСа, восстановить его в командовании корниловцами. Сам бывший командир корниловцев, Кутепов не потерял доверия к Скоблину и не придал он особого значения нью-йоркскому происшествию. По его представлению, 8 июля 1928 года великий князь Николай Николаевич подписал приказ о возвращении Скоблина на пост командира корниловцев. Так бескомпромиссный ко всему большевистскому Кутепов реабилитировал чету Скоблиных.

В отличие от остальных генералов РОВСа, Скоблин нигде и никогда не работал. Стал он тенью своей властной и смекалистой жены, на девять лет его старшей. Муж по положению, был он чем-то вроде ее секретаря. Исполнял все ее капризы и требования, слушался ее как сурового, не терпящего возражений старшего начальника. Иной раз Плевицкая прикидывалась, будто глава в доме не она, а Скоблин. Но знавшие о его подчиненном положении, парижские остряки прозвали Скоблина генералом Плевицким. Скоблин не скрывал, что жил на доходы жены от концертов. Но никто точно не знал, сколько денег добывала она своими концертами. А заработки в обедневшей эмигрантской среде — не чета баснословным гонорарам дореволюционной России, буквально озолотившей Плевицкую.

Великий русский композитор и пианист Сергей Васильевич. Рахманинов высоко ценил талант Плевицкой. Не раз в Париже они музицировали вместе. В 1926 году Рахманинов аранжировал для хора и оркестра три народные песни из ее репертуара, составившие его 41-й опус. По начальным буквам имен своих любимых дочерей Татьяны и Ирины, дал Рахманинов название издательству «Таир», под маркой которого вышла в свет автобиографическая книжка Плевицкой «Дёжкин карагод». По ее красочным рассказам текст составил известный писатель Иван Лукаш. А вдохновенное, чудесное предисловие «Венец» написал к ней талантливейший Алексей Ремизов. Печаталась книжка в 1925 году в берлинской типографии братьев Гиршбаум. Издание книжки Плевицкой ничего не стоило — все оплатил ее берлинский друг Марк Яковлевич Эйтингтон.

В начале двадцатых годов в Берлине поселились многие русские эмигранты. Здесь обосновался центр Высшего Монархического Совета, возглавленный Н. Е. Марковым-Вторым, бывшим лидером монархистов в Государственной Думе.

Демократически настроенную часть эмиграции представляла группа членов кадетской партии, под редакцией И. В. Гессена здесь издавалась интеллигентски корректная газета «Руль». Нашли себе приют в Берлине выброшенные революционной волной из России писатели, поэты, журналисты. Среди них — Андрей Белый, Алексей Толстой, Илья Эренбург, Александр Дроздов и другие.

Как грибы после дождя, возникали многочисленные издательства — «Петрополис», «Медный всадник», «Фаланга», «Слово» и другие. Печатались художественные произведения и множество мемуаров на животрепещущие темы революции в России. Капитально выглядел многотомный «Архив русской революции», издававшийся И. В. Гессеном.

Русский Берлин того времени прославился как центр движения сменовеховцев. Отступление Ленина от варварства и зверств военного коммунизма к нэпу пробудило у части заграничных русских интеллигентов новые настроения. Появилась вера в неизбежную эволюцию коммунистического режима. Не обошлось тут без оккультного воздействия ВЧК-ОГПУ, неослабно следившего за эмигрантами и умело приспособлявшегося к их тоске по покинутой родине.

В июле 1921 года в Праге была напечатана брошюра «Смена вех» — сборник статей профессоров Ю. В. Ключникова, Н. В. Устрялова, Ю. Н. Потехина, С. Чахотина и Бобришева-Пушкина. Обращенные лицом к красной Москве, эти интеллигенты призывали эмиграцию к «переоценке ценностей».

26 марта 1922 года в Берлине вышел первый номер газеты «Накануне» под редакцией Ключникова. Программная статья с вопросами, куда идти, что делать, что готовит завтрашний день — совершенно ясно говорила о преклонении этих интеллигентов перед советским строем. Они прияли октябрьскую революцию и были готовы следовать за большевиками, провозгласившими необходимость и неизбежность мировой социальной революции. В понимании сменовеховцев советская Россия стала Россией просто, и интернациональные задачи коммунистической партии слились с русскими национальными интересами. Утверждая тождество интернационального СССР и национальной России и идеализируя положение в стране, «Накануне» занималось уловлением эмигрантских душ в сети большевизма.

Конечно, среди сменовеховцев были наивные люди и честные мечтатели, клюнувшие на большевистскую удочку. Но руководили ими оппортунисты и сознательные слуги большевиков, занятые разложением эмиграции, особенно ее молодежи, остро переживавшей крах белого движения.

Сердцу большевиков сменовеховство было милым. Побывавшим в Москве профессорам Ключникову и Потехину советские власти оказали ласковый и любезный прием. 19 июля 1922 года «перед судом Москвы» состоялось публичное выступление этих двух сменовеховцев. На их речи правительственные «Известия» откликнулись положительно: «Мы приветствуем всякого приходящего к нам не с камнем за пазухой, а с жертвенной готовностью отдать свои силы родному народу». А партийная «Правда» назидательно поучала: «Пусть они скорее изберут прямой путь и под шаткое строение слов подведут прочный фундамент дел. Тогда, и только тогда, Россия будет их любить и жаловать как своих действительных граждан».