Михаил Жданов - Советские разведчики в нацистской Германии

Кроме того, очень любят говорить о Рихарде Зорге, который-де неоднократно предупреждал и даже называл точную дату нападения. Более того, о том же кричали на разные голоса все агенты советской разведки. Но Сталин им не верил. Без всяких разумных на то оснований, просто потому, что он верил Гитлеру и не хотел войны. Такой был порочный человек – своим людям не верил, а Гитлеру – пожалуйста, как влюбленный юнец ветреной девушке. Да еще и грозил репрессиями тем, кто осмеливался докладывать ему правду, а их источники в своих резолюциях посылал «к такой-то матери». Некультурный был человек вдобавок ко всему.

Насколько правдиво это мнение? Чтобы найти ответ на этот вопрос, давайте сперва посмотрим, какие донесения в реальности разведка отправляла Сталину и какие выводы из них можно сделать.

Начнем с гитлеровских планов. До лета 1940 года конкретных военных планов нападения на СССР в Генеральном штабе не было. Только в июле месяце, после того, как Францию поставили на колени, Гитлер отдал распоряжение создать проект плана такой операции. Пока еще только проект! Им занялся не кто иной, как Паулюс, ставший впоследствии знаменитым «сталинградским сидельцем». Будущий генерал-фельдмаршал составил вполне добротный, хотя и тривиальный проект: удар следовало наносить двумя группами армий: к северу от Припятских болот на Москву и к югу – на Украину. Проект был доложен фюреру, который его одобрил, но окончательного решения пока не принял.

В ноябре 1940 года в Берлин с официальным визитом прибыл Молотов. Руководство рейха встретило его с распростертыми объятиями. Перед советским гостем развернули чарующие перспективы раздела мира, особенно колоний Британской империи, которая-де уже проиграла войну. Иран, Афганистан, Индия – вот куда надо направить свои взоры русским! И тогда они смогут омыть свои сапоги в Индийском океане, как об этом станет мечтать полвека спустя герр Жириновский, и ходить в пробковых шлемах, и есть бананы и кокосы…

Возможно, другой государственный деятель после этого впал бы в эйфорию, но Вячеслава Михайловича бананы и кокосы почему-то не вдохновили. Может, он предпочитал соленые огурцы и квашеную капусту – не знаю. В любом случае Молотов, деликатно прервав собеседника, который уже расписывал в подробностях обустройство русских чайных плантаций на Цейлоне, начал задавать неудобные и некорректные вопросы. Зачем немецкие войска ошиваются в Румынии? Что они забыли в Финляндии? И вообще, Цейлон далеко и там крокодилы водятся да всякие змеи ядовитые. А вот Болгария русскому человеку гораздо приятнее – ни тебе тигров, ни акул, ни электрических скатов… Риббентроп при упоминании Болгарии отчего-то притих и снова попытался перевести разговор на другую тему. Но Молотова не зря прозвали «министром Нет». Свернуть с дороги своему собеседнику он не позволил и продолжил неприятный разговор. Когда на следующий день русские уехали из Берлина, Гитлер уже понимал: воевать придется, Советский Союз никогда не станет немецким сателлитом.

Восемнадцатого декабря 1940 года была подписана Директива № 21, знаменитый план «Барбаросса». Пересказывать его в подробностях не имеет смысла, думаю, все и так его себе представляют. Три немецкие группы армий должны были наносить удары одновременно на Ленинград, Москву и Киев. Ставка делалась на быстрый разгром русской армии в приграничных сражениях и беспрепятственное продвижение до линии Архангельск – Астрахань. Начать кампанию нужно было до того, как начнет созревать хлеб, чтобы русские не могли уничтожить посевы, и закончить до осенних холодов. Поэтому в качестве срока начала кампании было обозначено 15 мая.

Естественно, срок этот не выдержали. Во-первых, потому, что потребовалась скоротечная кампания на Балканах в апреле 1941 года. Во-вторых, весной того же года реки разлились настолько, что нападение на Россию впору было поручать не армии, а флоту. Нападение переносили на 1 июня, 15 июня и, наконец, 22 июня. Впоследствии это обстоятельство тоже сыграет свою роль.

Как же реагировала на все это советская разведка?

Сбором информации о военных планах нацистов занимался в первую очередь военный атташе в Германии генерал-майор В. И. Тупиков (кодовое имя «Метеор»). Именно он впервые доложил еще 9 июля 1940 года о подозрительной переброске частей немецкой армии на восток:

СООБЩЕНИЕ «МЕТЕОРА» ИЗ БЕРЛИНА

ОТ 9.07.1940 ГОДА

НАЧАЛЬНИКУ 5-ГО УПРАВЛЕНИЯ

КРАСНОЙ АРМИИ

В беседе со многими атташе подтверждается, что немцы перебросили ряд частей с запада на восток, в том числе и механизированные. Однако большинство считает, что это не есть сосредоточение сил против СССР. Некоторые увязывают с активизацией СССР.

Сама по себе эта информация, разумеется, еще совершенно ни о чем не говорила. Тем более что сам Тупиков писал: это вряд ли концентрация против СССР, скорее отвод войск на отдых после французской кампании. В следующем своем донесении он привел информацию, исходившую от сотрудника немецкого Министерства иностранных дел Рудольфа фон Шелиа (о нем я еще расскажу подробно). Кодовое имя фон Шелиа было «Ариец». Двадцать девятого сентября «Метеор» докладывал в Москву:

«Ариец» провел беседу со Шнурре (руководитель хозяйственной делегации немцев в СССР). Шнурре передал:

1. Налицо существует ухудшение отношений СССР с немцами.

2. По мнению многочисленных лиц, кроме Министерства иностранных дел, причинами этого являются немцы.

3. Немцы уверены, что СССР не нападет на немцев.

4. Гитлер намерен весной разрешить вопросы на востоке военными действиями.

Итак, здесь о войне говорится уже с большей уверенностью. Назван и срок нападения – весна. Двадцать девятого декабря Тупиков сообщил в Москву дополнительную информацию (именно на нее, к слову сказать, и ссылаются многие авторы, утверждающие, что советская разведка была целиком и полностью в курсе плана «Барбаросса»):

«Альта» сообщил, что «Ариец» от высокоинформированных кругов узнал о том, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 г. Дано задание о проверке и уточнении этих сведений.

Итак, информация не оценивается как абсолютно надежная. Хотя в ней фигурирует более или менее конкретная дата – март 1941 года, – ничего общего с реальностью она не имеет. Немцы были не настолько идиотами, чтобы со своими моторизованными подразделениями соваться на русские, с позволения сказать, дороги в тот момент, когда тающий снег превратит их в кашу. Очевидно, понимал это и «Метеор», почему и выдал задание на проверку поступивших сведений.

Подтверждение пришло 4 января 1941 года.