Олег Черенин - Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

В 1924 году в звании майора «корпуса офицеров кавалерии» он был назначен помощником военного атташе Польши в Советской России, куда и отбыл вместе со своей женой.

Для того чтобы охарактеризовать этого ценного агента ИНО и его вклад в освещение внешней политики санационного режима в Польше, необходимо обратиться к истории его вербовки на советскую внешнюю разведку.

Ключевую роль в привлечении к сотрудничеству Кобылянского с советскими спецслужбами сыграл Игнатий Игнатьевич Сосновский (Добжиньский), бывший резидент польской разведки, а после ареста и вербовки Дзержинским и Артузовым — ответственный сотрудник центрального и периферийного аппарата ВЧК-ОГПУ.

Вначале Сосновский завербовал помощника военного атташе в Москве поручика Тадеуша Ковальского, который, как многие другие польские разведчики, проявлял интерес к персоне своего бывшего сослуживца по 2-му отделу, пошедшему в «услужение к большевикам». Он инициативно вышел на Сосновского и сам предложил свои услуги советской контрразведке [388] Сосновский в то время исполнял обязанности помощника начальника особого отдела ОГПУ по Московскому военному округу. . Мотивом обращения к Сосновскому, по словам Ковальского, послужило разочарование в идеалах, которым они оба когда-то служили, и обида на свое руководство в Варшаве, пославшее его в Москву на малопрестижную и неудобную в бытовом отношении должность резидента.

Ковальский, подтверждая серьезность своих намерений, «сдал» всю сеть польской разведки, замыкавшуюся в своей работе на посольскую резидентуру. Он также дал обстоятельную и развернутую характеристику своему начальнику по резидентуре. Из его слов следовало, что Кобылянский, испытывая хроническое безденежье, вызванное потребностями поддержания на высоком уровне имиджа военного представителя Польши, а также неуемными запросами его жены — «страшно распущенной женщины», готов к сотрудничеству с советскими спецслужбами.

В ОГПУ было принято инициированное Сосновским решение вербовать самого военного атташе Польши в Москве Тадеуша Кобылянского. Возможной основой вербовки была признана материальная заинтересованность с добавлением обстоятельств весьма «пикантного свойства» — гомосексуальных наклонностей военного атташе.

Вербовка была успешно завершена, когда с помощью подготовившего почву Ковальского на квартире Пузицкого состоялся «разговор по душам» Сосновского с Кобылянским. Первоначально озвученное условие сотрудничества в виде единовременной выплаты 20 тысяч долларов было подвергнуто обстоятельному рассмотрению, в результате которого сумма была снижена до 3000 долларов. По словам Сосновского, на связи которого после вербовки находился Кобылянский в Москве, последний до выезда из страны выдал «громадную сеть» польской разведки [389] Тумшис М., Папчинский А . Большая чистка. С. 461–462. .

Насколько глубоко Кобылянский, находясь в Москве, был вовлечен в операцию «Трест», проводимую советской контрразведкой, не известно, но два эпизода с его участием косвенно на такую возможность указывают.

21 августа 1925 года 2-й отдел поручил Кобылянскому на месте оценить полученный плацувкой «R.7/I» документ, исходящий от важного источника в штабе Красной армии, который сотрудничал с указанной плацувкой в рамках операции «М». Этим литером польский Главный штаб обозначал операцию по получению информации от подпольной монархической организации «МОЦР» — «легендой» КРО ОГПУ. Первым документом, полученным по этому каналу осенью 1925 года, был фрагмент плана развертывания Красной армии на западной границе в случае начала войны с Польшей. Кобылянскому поручалось и в дальнейшем производить первичную оценку поступающих материалов, не ставя в известность другой персонал миссии в Москве. Только за первую половину 1926 года через руки Кобылянского прошло 109 секретных советских документов, полученных плацувкой «R.7/I» [390] Pepłoński A . Wywiad na ZSRR. S. 100. .

В январе 1927 года Кобылянский направил в Москву секретный советский документ, переданный ему военным атташе Японии в Москве майором Курашигой. Он просил Центр оценить этот документ с точки зрения идентичности материалам, полученным по каналу «М». Сам он обращал внимание на множество признаков, которые, с одной стороны, говорят об их идентичности, с другой — на возможность инспирации со стороны советской контрразведки [391] Ibid. S. 102. .

После возвращения в 1928 году в Польшу Кобылянский короткое время служил на командной должности в кавалерии. В качестве офицера резерва, закрепленного за 2-м отделом Главного штаба, с 1 февраля 1929 года был переведен в МИД Польши. С марта того же года по май 1930 года работал секретарем, позже — первым секретарем посольства в Бухаресте. Работая на этих должностях до 1935 года, Кобылянский вновь был включен в штат 2-го отдела Главного штаба. С 1 декабря 1935 года вплоть до начала войны исполнял обязанности вице-директора политико-экономического департамента МИД и одновременно начальника Восточного отдела министерства (Р. III).

С 1937 года Кобылянский по роду своей деятельности в рамках «Прометейского» движения курировал от польского МИД процесс налаживания взаимодействия с японским внешнеполитическим ведомством на Дальнем Востоке. Активизация стала возможной после серии переговоров Кобылянского весной 1938 года с секретарем японского посольства в Варшаве Масутаро Ино. Уже в августе японский посол Сако в Варшаве поставил в известность МИД Польши о готовности японской стороны включиться в финансирование движения на Дальнем Востоке. Предполагалось внести в совместный фонд сумму в 12 000 фунтов стерлингов [392] Kuromiya H., Libera P., Pepłоński A. O współpracy polsko-japońskiej wobec ruchu Prometejskiego raz jeszcze. Zeszyty Historyczne, 2009, № 170. S. 230–231. Возможно, этой причиной объясняется наличие некоторых документов 2-го отдела, попавших в распоряжение ИНО. .

После поражения Польши в сентябре 1939 года Кобылянский в составе остатков министерства пересек границу с Румынией, после чего прибыл во Францию, где исполнял обязанности заместителя начальника вновь созданного политико-пропагандистского отдела Главной команды Союза вооруженной борьбы — Армии Крайовой (ZWZ-AK). Это подразделение, действуя в составе Главной команды, решало задачи поддержания высокого духа сопротивления на оккупированных территориях и интеграции бывших военнослужащих Войска Польского в подпольную Армию Крайову [393] Mazur G . Biuro Informacij I Propagandy ZWZ-AK. URL: http:// www polishresistence-ak.org (дата обращения — 23.02.2013). .

Последние известия о его дальнейшей судьбе восходят к 1941–1942 годам, когда он, после недолгого пребывания в Лиссабоне, отбыл в Бразилию, где и проживал вплоть до своей смерти в 1967 году.