Олег Черенин - Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

Дополнительные сложности в исследовании роли и места «Аугусты» в освещении проблематики «военного заговора» связаны с тем, что в имеющихся источниках существуют противоречия, вызванные «путаницей» в псевдонимах агентов. Практика разведывательной деятельности допускает изменения псевдонимов агентов, особенно в отношении давно и активно сотрудничающих с разведкой. Но в нашем случае эти изменения были, возможно, вызваны не оперативной необходимостью, а фантазией некоторых авторов и редакторов.

Сравнение имеющихся источников указывает на то, что история агента «Аугусты» («А/256») по многим идентифицирующим признакам совпадает с историей агента «Марты», содержащейся в соответствующем очерке «Истории российской внешней разведки» [435] ОИРВР. Т. 3. С. 355–366. . Поэтому, несмотря на некоторые непринципиальные различия, можно вполне определенно сделать вывод о том, что «Аугуста» и «Марта» — это одно и то же лицо [436] В воспоминаниях П. Судоплатова «Аугуста» названа «Юной». См.: Судоплатов П. Указ. соч. С. 196. .

Вербовочная разработка «Аугусты» была начата в 1931 году нелегальным резидентом внешней разведки в Берлине «Евгением» — Федором Карповичем Парпаровым. Ко времени назначения на должность резидента он прошел большой и трудный жизненный путь. Участвовал в Гражданской войне, занимался административной деятельностью в Наркомате просвещения, в 1924 году окончил юридическое отделение МГУ. Примерно с 1925 года Парпаров работал в берлинском торговом представительстве, откуда в 1930 году перешел в разведку. Ему было предложено заняться разведывательной деятельностью в условиях подполья, как тогда называлась работа с нелегальных позиций.

План его легализации как разведчика-нелегала заключался в том, чтобы, став невозвращенцем, остаться на постоянное место жительства в Берлине. Она была успешно завершена, когда Парпаров обзавелся личными документами одной из латиноамериканских стран и организовал прикрытие своей разведывательной работы в виде экспортно-импортной фирмы, имеющей представительства в ряде европейских стран.

Лубянка так оценила этап легализации Парпарова: «Закончилась программа вживания. Выполнена она блестяще. Сам он серьезный и опытный разведчик. Имеет возможность ездить по странам. Планируем поручить ему связь с наиболее ценной агентурой. Его следует использовать для завершения вербовок лиц, предварительная работа с которыми закончена» [437] ОИРВР. Т. 3. С. 397. .

Самостоятельная вербовочная разработка Парпаровым «Аугусты» была начата в 1931 году после личного знакомства с ней. Для поиска возможных кандидатов на вербовку он поместил в газете объявление следующего содержания : «Молодой предприниматель ищет партнершу для совместного времяпрепровождения и помощи в журналистской работе. Полная конфиденциальность гарантируется». Из всех женщин, откликнувшихся на объявление, он и выделил «Аугусту», оказавшуюся женой крупного чиновника германского МИД. Муж тогда еще кандидата на вербовку «Аугусты» по своему служебному положению входил в круг приближенных к министру лиц, а позже исполнял обязанности посла Германии в одной из европейских стран.

После завершения проверочных мероприятий ее вербовка в мае 1931 года сначала на «японскую разведку», а несколько позже перевод на «советский флаг» сделали «Аугусту» в глазах руководства советской разведки источником ценной политической информации по Германии. Она не только пересказывала содержание важных устных сведений, исходивших от мужа и его коллег-дипломатов, но со временем начала поставлять и оригинальные документы германского МИД.

По мере налаживания работы с «Аугустой» начали проявляться и «узкие» места в мотивации ее работы на разведку. Несмотря на в целом антинацистские взгляды, основным мотивом ее сотрудничества являлась близость с Парпаровым, что затрудняло передачу агента на связь другому разведчику. Это обстоятельство в полной мере проявилось после того, как муж «Аугусты» был назначен послом и она, вслед за ним, переехала в другую страну. На все просьбы Парпарова о необходимости временной работы с его преемником по ее новому местожительству она ответила категорическим отказом. Это также создавало предпосылки для провала самого Парпарова, так как его частые поездки за пределы Германии могли насторожить спецслужбы. По этим причинам стали возможны и временные перерывы в связи с «Аугустой».

В целом успешно развивавшаяся операция была прекращена в начале 1938 года в связи с вызовом Парпарова в Москву, где он по ложному обвинению в связях с «врагами народа» был арестован.

С этого времени и вплоть до декабря 1940 года контакт с «Аугустой» был прерван.

Восстановление связи с ценным агентом было поручено сотруднице нелегальной разведки Елизавете Юльевне Зарубиной — супруге известного уже нам советского разведчика Василия Михайловича Зарубина, одно время бывшего одновременно с Парпаровым резидентом-нелегалом ИНО в Германии. С большими сложностями, вызванными отказом агента продолжать работу на разведку, и только благодаря мастерству и опыту Елизаветы Юльевны связь была восстановлена и продолжалась почти до самого начала Великой Отечественной войны. Как стало известно после ее завершения, жизнь «Аугусты» закончилась в психиатрической клинике, куда она попала, не выдержав высокого эмоционального напряжения, связанного с ее прошлой работой на советскую разведку.

Из всего сказанного обращает на себя внимание то обстоятельство, что, несмотря на все сложности и шероховатости в работе с «Аугустой», все это время она рассматривалась руководством советской разведки как источник ценной политической информации, пользующийся абсолютным доверием. Множество примеров в истории советской разведки, связанных с работой других агентов, демонстрируют нам практику отказа от продолжения контактов с ними, если их бывшие кураторы из числа кадровых сотрудников «запятнали» себя связями с «врагами народа», «шпионаже» и т. д. Пример «Аугусты» говорит прямо о противоположном. Потребность в получении ценной информации политического характера и результаты ее прошлой работы заставили Центр принять меры к восстановлению связи, невзирая на все сложности этого процесса.

В эпизоде с попыткой восстановления контакта с агентом через Зарубину есть какое-то противоречие, мало поддающееся логическому объяснению, но ставящее перед нами дополнительные вопросы. Дело в том, что примерно в то же время (декабрь 1940 года) за рубеж после своей реабилитации был направлен Парпаров для восстановления связи с другим ценным агентом советской разведки «Эльзой», в свое время завербованной им же. И как сообщают источники, задание Парпаровым было успешно выполнено [438] ОИРВР. Т. 3. С. 399. В соответствующем очерке (41) имеются указания на работу «Эльзы» в аппарате МИД Германии. В этой связи может быть еще одно объяснение неучастия Парпарова в восстановлении связи с «Аугустой»: если два агента работали в одном учреждении, то Центр старался работу с ними поручать разным сотрудникам. Это делалось для обеспечения безопасности проводимых мероприятий. .