Борис Шапталов - Как организовали «внезапное» нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия

Ф.И. Голиков [167]в докладе ЦК и правительству от 20 марта 1941 года записал: «Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию» [168].

Г.К. Жуков в мемуарах констатировал: «Внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами, притом заранее развернутыми на всех стратегических направлениях, не был предусмотрен. Ни нарком, ни я… не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегических направлениях» [169].

Итак, Сталин не понял, что происходит на границе с Германией. Начальник ГРУ Голиков заблуждался насчет планов Гитлера. А Жуков с Тимошенко и Генштаб в целом никак не могли уяснить опыт начавшейся мировой войны. Мало что понимали, судя по мемуарам, и командующие западными округами – Кузнецов, Павлов, Кирпонос. Но не все было так плохо. Оказывается, нашлись в Москве люди, которые все понимали. Имена этих гениев история не сохранила. О них стало известно благодаря мемуарам Жукова. То были безымянные преподаватели Академии Генерального штаба. Вот что написал о них маршал: «Бывая в Академии Генерального штаба, которая находилась в моем ведении, я лишний раз мог убедиться в том, что накануне войны на военных кафедрах, в литературе, учебных планах и разработках слушателям преподносилась современная военная теория, в значительной степени учитывавшая опыт начавшейся Второй мировой войны. Учащимся привилась мысль, что войны в нынешнюю эпоху не объявляются, что агрессор стремится иметь на своей стороне все преимущества внезапного нападения. Принималось как должное, что с самого начала в операции вступят главные силы противостоящих друг другу противников со всеми вытекающими отсюда стратегическими оперативными особенностями» [170].

Зато к себе и другим военным руководителям Жуков был беспощаден: «При переработке оперативных планов… не были практически полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война. может начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами. На самом деле и силы и условия были далеко не равными» [171].

Мужественным человеком был Жуков, раз признал, что безымянные преподаватели оказались умнее высшего командования, включая его самого. В эту самокритику можно было бы с определенными усилиями поверить (хотя Жуков был не из того теста, чтобы посыпать голову пеплом), если б в 1990-х годах не был опубликован проект директивы от 15 мая 1941 года, представленный Жуковым и Тимошенко Сталину, над которой работали Василевский и, по-видимому, Ватутин, как непосредственный начальник Василевского (последний был замом начальника оперативного управления Генштаба). А в проекте четко говорилось: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет организовать фронт и взаимодействие родов войск» [172].

Выходит, с головой и представлениями о характере надвигающейся войны у военного руководства было все в порядке. А это значит, что Жуков вынужден был вписать в мемуары кусок про непонимающих руководителей Красной армии. Но кто мог заставить прославленного маршала вписать неправду? Кто мог заставить проглотить напраслину еще живых в момент выхода мемуаров Жукова маршалов Василевского и Тимошенко? Ясно, что автор подчинился не редактору издательства, решившему, что военачальники не разбирались в военном ремесле. Такой кусок могло заставить включить очень крупное начальство. Может, Политуправление Советской армии во главе с генералом армии Епишевым? Сомнительно, чтобы маршалы безропотно откозыряли генералу. Да и задачей Политуправления было возвеличивать своих полководцев, а не развенчивать их. Беспрекословно Жуков мог подчиниться лишь одному органу – политбюро в лице Суслова, курировавшего идеологию.

Но зачем надо было творить версию про не понимающих в современной войне Жукова, Василевского, Тимошенко на фоне отлично разбирающихся в современной войне преподавателей? Наверное, по той же причине, по которой из Сталина сделали наивного политика, верившего Гитлеру. Эти версии могли быть сконструированы при одном условии: чтобы скрыть важную тайну. Какую? Повторим пройденное.

Итак, ныне ясно, что начальник Генштаба Жуков и нарком обороны Тимошенко прекрасно понимали ситуацию на границе, поэтому и пришли к Сталину с проектом наступательной директивы. Значит, Сталин не понимал обстановки? Но с чего вдруг? Других примеров, кроме затмения сталинского ума накануне 22 июня 1941 года, нет. Получается, вчерашний комкор Жуков разобрался в международной и военной обстановке, а гениальный Сталин уверился, что если не поддаваться на провокации, то и войны не будет? Итак, простодушный Сталин с одной стороны и мудрый Жуков вместе с преподавателями академии – с другой? Как-то не верится в версию, что опытный политик и мастер интриги дал себя запутать Гитлеру. О том же говорил и сам Сталин в своем радиовыступлении 3 июля 1941 года: «Пока гитлеровцы занимались собиранием немецких земель и воссоединением Рейнской области, Австрии и т. п., их можно было с известным основанием считать националистами. Но после того как они захватили чужие территории и поработили европейские нации: чехов, словаков, поляков, норвежцев, датчан, голландцев, бельгийцев, французов, сербов, греков… и т. д. и стали добиваться мирового господства, – гитлеровская партия перестала быть националистической, ибо она с этого момента стала партией империалистической, захватнической, угнетательской…» (выделено Б.Ш.).

Если Сталин понял, что политика стала захватнической, тогда незачем было верить Гитлеру. Однако он якобы верил…

Чтобы объяснить эту странность в поведении Сталина, придуманы разные версии. Самая громкая из них озвучена В. Суворовым. Он объявил, что Сталин сам хотел напасть на Германию, а потому никак не мог поверить, что аналогичный шаг предпримет Гитлер! То есть у него получался опять же простодушно-наивный политик, что полностью совпадает с версией ЦК КПСС о Сталине, свято верящем в договор о ненападении. Кроме того, гипотеза о намечаемом превентивном ударе Сталина не объясняет главного – с чего это Сталин вдруг решил, что вермахт даст застигнуть себя врасплох и прибывшие немецкие дивизии будут спать богатырским сном? Что дисциплинированное германское воинство расслабится настолько, что их безмятежный отдых прервут лишь советские снаряды и бомбы? Разве советская разведка сообщала о мирном храпе на границе? Нет, разведка регулярно докладывала о методичном наращивании числа германских дивизий на приграничных с СССР территориях. Причем отмобилизованных, а значит, готовых к боям. Насколько была готова германская армия к неожиданностям, показали югославские события. 27 марта 1941 года в Белграде произошел военный переворот, к власти пришло антигерманское правительство. Уже 6 апреля немецкие войска вторглись в Югославию, а 17 апреля югославская армия капитулировала.