Кирилл Назаренко - Флот, революция и власть в России: 1917–1921

Е. Д. Довжиков выступил с докладом, суть которого сводилась к следующему: после революции «вся страна, состоявшая в прежнее время из тихого болота верноподданных, превратилась в клокочущую бездну… В эту эпоху каждый разрушитель был во много раз полезнее культурного человека, так как он обладал большей способностью к ломке…» Затем «на бурные волны революции льется успокаивающее их масло политического воспитания масс…» Однако «У спецов нет широкого взгляда на вещи, нет связи, нет сознания общего положения страны. В таких условиях работа спеца не может быть продуктивна». Ошибочен взгляд на спеца, «как он проявляется в настоящее время. Спец не просто машина, долженствующая выполнять ту или иную работу. Мало того, что он получит необходимые материальные условия для работы. Спец, кроме того, должен быть гражданином, в нем должна быть воля к работе… Ни голодный, ни сытый “раб-чиновник” реальной ценности нам не создаст… <���…> Сейчас наблюдается в среде комсостава какая-то апатия, пагубное безразличие к кораблям, к команде и даже к самому себе» [278].

Практически те же вопросы ставились в докладных записках, направляемых с мест. В частности, в октябре 1921 г. в центр поступила записка А. К. Петрова. Лист с подписью автора в деле не сохранился, однако установить его личность можно по упоминанию о его службе в качестве начальника штаба Морских сил Северного моря, затем командующего Аральской военной флотилией и начальника минной дивизии Балтийского моря. Алексей Константинович Петров (1877–1931) был участником русско-японской войны на крейсере «Громобой», военно-морским агентом в Скандинавии в 1907–1911 гг.

Там он служил вместе с занимавшим пост военного агента А. А. Игнатьевым, который тепло вспоминал об А. К. Петрове [279]. К 1917 г. А. К. Петров был капитаном 1 ранга, вступил в Красный флот, после окончания Гражданской войны занимал посты морского атташе в Финляндии и Эстонии (1924–1925) [280].

А. К. Петров писал о том, что «в настоящее время та форма развала в которой находится флот, если разумно использовать все сложившиеся обстоятельства, может дать как разрыхленная почва основание для всходов и нового строительства флота» [281]. По мнению автора, прежде всего следовало ответить на ряд вопросов: нужен ли комсостав на флоте, какой комсостав имеется, как он до сих пор работает, какие необходимо предъявлять к нему требования, какие необходимы мероприятия для обеспечения планомерной деятельности комсостава? Первый вопрос очевидно риторический: «ответ на первый вопрос совершенно ясен и я его ставлю здесь только для систематизации» [282].

Автор записки делил комсостав на три большие группы: кадровых, офицеров, призванных из запаса и произведенных из кондукторов и унтер-офицеров. Первую группу он подразделял на подготовленных для занятия высших должностей, имеющих опыт (но, очевидно, по мнению А. К. Петрова, не готовых занимать ответственные посты) и молодежь. Офицеров, призванных из запаса, автор записки делил на опытных моряков-капитанов торговых судов, помощников капитанов и малоопытных штурманов, которые были в свое время «протащены… через какую-нибудь временную школу прапорщиков». Наконец, относительно третьей группы комсостава А. К. Петров замечал, что их быстро списывали на берег, а их опыт в должной мере не использовался.

Далее автор предлагал разделить комсостав на несколько групп по служебному положению:

1. личный состав штабов и управлений – высококвалифицированный;

2. педагогический персонал. Эти бывшие офицеры «несут свою ответственную работу вполне добросовестно» и представляют собой «очень ценный элемент, но по большей части непригодный по ряду причин к строевой службе» [283];

3. служащие в составе центральных технических и портовых учреждений. Они обособлены от флота и не могут вернуться на корабли;

4. немногочисленная администрация береговых учреждений;

5. комсостав кораблей, который в бытовом отношении обставлен хуже всего, как до революции, так и после нее.

Утверждение А. К. Петрова о том, что корабельные офицеры были до революции «обставлены хуже всего», нуждается в комментарии. Как будет показано далее, офицеры «плавающего флота» были материально обеспечены лучше офицеров береговой службы, однако А. К. Петров мог иметь в виду бытовые условия, которые на небольших кораблях могли быть очень тяжелыми, а также то обстоятельство, что офицеры, служившие на берегу, имели возможность дополнительного заработка (преподавательской или литературной работы).

«На долю нынешнего правительства России, и в частности, на долю высших начальников может выпасть ныне высокая честь поставив правильно вопрос об урегулировании положения судового состава, решить его на будущее по примеру многих постановлений Конвента Франции, сохранившихся доселе, внести новый принцип в дело строительства флота… Надо поднять корабельный личный состав из апатии и стремления обратить службу на чиновничью ногу… Если будет признано желательным такое положение, представляется возможным представить совещанию в самый короткий срок основные минимальные условия, которыми определится возможность приступить к работам по воссозданию флота» [284], – указывал А. К. Пет ров.

К необходимым для воссоздания флота мероприятиям автор относил:

1. скорейшее издание Устава флота;

2. создание постоянной аттестационной комиссии (для аттестации комсостава выше командира корабля);

3. создание постоянных аттестационных комиссий «на всех высших соединениях, дивизионах, отрядах, бригадах и т. п.»;

4. установление «удобного постоянного способа» разрешения трений между командирами и комиссарами;

5. повышение служебного положения начальников всех степеней (в том числе «хорошо обставить» их быт);

6. выделение материальными поощрениями службы на кораблях.

«Если Правительство желает иметь флот, надлежит правильно [материально] обставить его, профильтровав личный состав, все же остальное, побочное решение, ничего существенного не дает и Флот будет разлагаться и дальше» [285].

По мнению Э. С. Панцержанского, высказанному в ноябре 1921 г. в докладной записке на имя Л. Д. Троцкого, «с момента первого политического переворота – Февральской революции – и до настоящих дней, как бы доблестны и значительны ни были отдельные эпизоды на водных и морских фронтах в период гражданской войны, флот неизменно продолжал катиться вниз» [286]. При этом «Идеи порядка и дисциплины тонули в революционной фразеологии, а дух неповиновения, возникший и подогретый по вполне понятным причинам в начале революции, не был окончательно потушен на протяжении всей гражданской войны решительными и твердыми мероприятиями» [287]. К таким мерам автор записки относил как вполне традиционные для того времени меры (издание Морских уставов, политическую фильтрацию командного состава), так и несколько непривычные. Так, Э. С. Панцержанский ставил вопрос о «фильтрации» комиссаров, не объясняя ее целей. Смысл этого мероприятия, по нашему мнению, раскрывает следующий пункт его записки: «беспощадное искоренение демагогии в отношении оставшегося комсостава и создание ему незыблемого положения», а также «подготовку новых кадров личного состава, долженствовавших сменить непосредственных участников государственного переворота» [288]. Командующий Черноморским флотом предлагал полностью заменить рядовой состав флота и обновить комиссарский состав, чтобы положение командиров было «незыблемым». Сами же эти командиры представляли собой в подавляющем большинстве бывших офицеров дореволюционного флота, как было показано выше. Другими словами, Э. С. Панцержанский предлагал властям рассматривать Красный флот как часть «традиционных», а не «революционных» вооруженных сил. Совершенно очевидно, что реализация такого проекта была немыслима, ведь переход к вооруженным силам «традиционного» типа в рамках новой политической системы требовал длительного времени и разнообразных мер по чисткам командного состава, его политическому перевоспитанию. Практически предложения Э. С. Панцержанского были реализованы спустя примерно двадцать лет, после полной смены командного и рядового состава флота.