Кирилл Назаренко - Флот, революция и власть в России: 1917–1921

Одним из важных факторов обеспечения лояльности военнослужащих правящему режиму является их достойное материальное обеспечение. К сожалению, этот вопрос остается в тени, когда заходит речь об офицерском корпусе русской армии и флота начала ХХ в. Попытаемся восполнить этот пробел и проследить динамику изменения материального положения военнослужащих во время Первой мировой и Гражданской войн. Представляется правильным дать оценку материального положения матросского и офицерского состава одновременно, что позволит определить степень привилегированности положения офицеров по сравнению с матросами.

В дореволюционное время уровень материального обеспечения морских офицеров был весьма высоким и превышал уровень окладов в сухопутной армии. Денежные выплаты состояли из жалованья (по чину), столовых (по должности), квартирных (в зависимости от чина и местности, где проходила служба) и «морского довольствия» (по должности). Жалованье выдавалось за прошедший месяц, а столовые – на месяц вперед. Обычное соотношение жалованья, столовых и квартирных (при соответствии чина занимаемой должности) составляло 2:2:1, хотя на практике случались и отклонения от этого правила.

Существовала система доплат за различные командировки, караулы, исполнение поручений. Например, за сутки в карауле обер-офицерам полагалось 30 коп., а штаб-офицерам – 60 коп. Высшим чинам морского ведомства жалованье определялось каждый раз персонально, особым «высочайшим повелением». Существовал особый вид денежных наград, так называемая «аренда», оставшаяся от тех времен, когда адмиралу могли пожаловать поместье с крепостными. В начале XIX в. пожалованье поместий прекратилось и было заменено денежной суммой, представлявшей собой эквивалент дохода с подобного поместья, которое как бы сдавалось в аренду – отсюда и название этой выплаты. За долговременное командование кораблями полагалась определенная доплата [331].

Сумма, получаемая высшими должностными лицами морского ведомства, значительно превышала денежное содержание, которое получали «рядовые» адмиралы. Например, в 1904 г. некоторые адмиралы получали такие годовые оклады: А. А. Бирилев (главный командир флота и портов, начальник морской обороны Балтийского моря и военный губернатор Кронштадта) – 14 тыс. руб., Н. И. Скрыдлов (главный командир флота и портов Черного моря) – 15 тыс. руб., Н. М. Чихачев (состоявший в Департаменте промышленности, наук и торговли Государственного Совета) – 22 тыс. руб., Ф. К. Авелан (управляющий Морским министерством) – 28 тыс. руб. и Е. И. Алексеев (наместник на Дальнем Востоке) – 55 тыс. руб. Если эти адмиралы выходили в море (что случалось не особенно часто) они получали еще морское довольствие. Некоторые адмиралы, прежде всего начальники министерских управлений, получали деньги из остатков сумм от «завершения ежегодной сметы», примерно по 1,5–2,5 тыс., хотя и не каждый год. Адмиралы и штаб-офицеры, состоявшие в царской свите, получали особые суммы «на представительство» сверх всех прочих выплат [332]. Для сравнения: вице-адмирал в должности старшего флагмана на Балтийском или Черном море получал 7734 руб. в год (жалованье, столовые и квартирные), а в плавании – еще по 798–984 руб. в месяц [333]. Учитывая, что в плавании корабли находились, как правило, по 4–5 месяцев в году, «рядовой» адмирал получал в год 10–12 тыс. руб.

Жалованье и столовые облагались вычетом в размере 1 % «на госпиталь» и 1,5 % на медикаменты, а 6 % доходов вычитали в пенсионный «эмеритальный» капитал, так что общая сумма вычетов составляла 8,5 %. Казенная пенсия была крайне невелика, она составляла от 15 до 30 % выплат, получаемых офицером, служащим на берегу на Балтийском или Черном море. Для тех, кто служил в отдаленных местностях или много плавал, пенсия составляла еще меньший процент доходов, получаемых на службе. Чтобы обеспечить своим служащим большую пенсию, в военном и морском ведомствах были учреждены «эмеритальные кассы», представлявшие собой систему накопительной пенсии. Дополнительным плюсом такой пенсии было то, что офицер, попавший под суд и уволенный «без мундира и пенсии», либо прослуживший недостаточный срок для получения казенной пенсии, сохранял право на эмеритальную пенсию.

Кроме регулярных вычетов, при любом увеличении жалованья, столовых или квартирных, при производстве в следующий чин или назначении на новую должность удерживалась сумма прибавки за первые три месяца службы, а при награждении орденами взыскивался особый сбор. Правда, сборы при награждении много лет не увеличивались, поэтому к началу ХХ в. они были сравнительно невелики: от 15 руб. за орден Св. Станислава 3-й степени до 500 руб. за орден Андрея Первозванного. При награждении орденом Св. Георгия любой степени, георгиевским оружием, орденом Св. Владимира 4-й степени за выслугу лет сбор не взимался. Если офицер находился под арестом, у него вычиталась половина жалованья, столовые не выплачивались вовсе [334].

Таблица 1 дает представление о денежном содержании офицеров флота перед Первой мировой войной. Суммы указаны с учетом 8,5 % вычетов из офицерского жалованья, отсюда такие некруглые цифры [335].

Надо учитывать, что сумму, рассчитанную по мирному времени в плавании, офицеры в действительности никогда не получали, так как практически не было случаев, чтобы корабль находился в плавании круглый год. Реальные выплаты находились в интервале между теоретическим максимумом (в плавании) и минимумом – на берегу. Кроме того, холостым офицерам, находившимся в плавании, не полагались квартирные деньги, но в заграничном плавании жалованье как матросам, так и офицерам выдавалось золотом, что было выгодно военнослужащим, так как с учетом разницы курсов превышало обычное жалованье в полтора раза [336]. В. А. Белли вспоминал, что жалованье «платили нам за границей либо английскими, либо французскими деньгами, в зависимости от того, в какой валютной зоне мы находились. Да и русские кредитные билеты, а тем более золотые монеты, охотно обменивались на местные деньги и по хорошему курсу в любом банке или меняльной конторе» [337].

Таблица 1

Как видно, система выплат была направлена на стимулирование желания плавать на кораблях вне территориальных вод России. С одной стороны, это нужно оценить положительно, ведь по распространенному мнению, настоящие моряки вырабатываются в дальних плаваниях. С другой стороны, назначение на корабли, идущие в заграничное плавание, было привилегией, и начальство могло по своему усмотрению поощрить того или иного офицера, отправив его в дальнее плавание.