Николай Лузан - Drang nach Osten. Натиск на Восток

Свой выбор П. Судоплатов остановил на семье адвоката А. Гробового. Уже в самой этой фамилии имелась какая-то предопределенность в судьбе Р. Шухевича. На А. Гробового имелись оперативные данные о том, что он сохранил контакты с бандподпольем и лично с Р. Шухевичем, но стал тяготиться ими. Данное обстоятельство использовал Павел Анатольевич и в ходе бесед с А. Гробовым убедил его в необходимости прекращения взаимного истребления украинцев и призвал к примирению. В качестве жеста доброй воли П. Судоплатов ходатайствовал перед В. Абакумовым об освобождении племянницы А. Гробового — участницы ОУН — из лагеря. Ходатайство было удовлетворено, ее выпустили и доставили самолетом во Львов, что произвело сильное впечатление на А. Гробового, и он назвал П. Судоплатову места, где мог скрываться Р. Шухевич.

К тому времени сотрудники группы П. Судоплатова в результате оперативной разработки бандподполья вышли на одного из связников Р. Шухевича — известного львовского спортсмена — «Х». Полученная от него и других источников информация немало удивила их. Оказалось, что неуловимый командующий УПА длительное время координировал деятельность боевки не из схрона, а из кардиологического центра, располагавшегося в одном из одесских санаториев. Помимо оперативных данных, не оставлявших у П. Судоплатова сомнений в том, что Р. Шухевич находился на территории Украины, имелся еще один факт. Главарь УПА, бравируя неуловимостью, от своего имени прислал венок на похоронах известного во Львове деятеля культуры.

Появление Р. Шухевича в городе, в окружении четырех телохранительниц, стало настоящей удачей для группы П. Судоплатова. Казалось бы, участь командующего УПА предрешена, группа захвата сомкнула вокруг него кольцо. Обложенный со всех сторон Р. Шухевич потерял над собой контроль. При дежурной проверке паспортного режима сотрудником милиции у него сдали нервы. Застрелив его, он вместе с телохранительницей Д. Гусяк и ее матерью скрылись от погони.

Группе П. Судоплатова пришлось начинать все сначала. И здесь ей на помощь пришли агентура, внедренная в бандподполье, и советские сельские активисты, у которых уже в печенках сидела бандеровщина. Они дали наводку на место, где, вероятно, скрывался Р. Шухевич — это было глухое горное село. Группа захвата взяла под наблюдение дом, где он мог находиться, и вскоре обнаружила в нем мать Д. Гусяк. Остальное, как говорится, было уже делом техники. Прошло еще какое-то время и в доме «засветилась» «родственница» — студентка-медичка, приехавшая из Львова. Профессиональный опыт и интуиция подсказывали Павлу Анатольевичу, что девушка была той самой ниточкой, которая должна вывести на неуловимого Р. Шухевича. Здесь уже он сам включился в рискованную игру и по всем правилам сценического искусства разыграл маленький спектакль перед курьером. Под видом вновь назначенного заместителя председателя райисполкома, он завел разговор с «племянницей» Д. Гусяк. В ходе него, не вызвав у нее подозрений, П. Судоплатов выяснил, где находится тетка. Слежка, установленная за Д. Гусяк, привела контрразведчиков к неприметной сельской лавке. При задержании она стала отстреливаться, убила сотрудника и попыталась скрыться. Ее задержала не группа захвата, а местные жители и едва не растерзали — это к тому, как они относились к осточертевшим им бандеровцам.

Вот как о том эпизоде в захвате Р. Шухевича вспоминал Павел Анатольевич:

«…Моим людям удалось отбить ее у толпы и отвести в местное отделение МГБ. Через полчаса старший группы, мой ближайший помощник, был уже там, он немедленно приказал распустить на базаре слух, что женщина убила лейтенанта и застрелилась на любовной почве» [123] П. Судоплатов. «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 гг.» Стр. 418, М., 1998 г. .

Кольцо вокруг Р. Шухевича замкнулось. Потеряв последнего подручного, он был загнан в угол и попытался вырваться из западни, и был уничтожен во время перестрелки.

Павел Анатольевич так описывает тот последний акт в операции по поимке одного из самых одиозных главарей ОУН— УПА:

«…Я, генерал Дроздов и двадцать оперативников окружили сельпо, чтобы блокировать возможные пути бегства Шухевича. Дроздов потребовал от Шухевича сложить оружие — в этом случае ему гарантировали жизнь. В ответ прозвучала автоматная очередь. Шухевич, пытаясь прорвать кольцо окружения, бросил из укрытия две ручные гранаты. Завязалась перестрелка, в результате которой Шухевич был убит» [124] П. Судоплатов. «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 гг.» Стр. 418–419, М., 1998 г. .

С. Бандера повезло чуть больше, он пережил Р. Шухевича на девять лет. В далеком Мюнхене ни новые хозяева из ЦРУ и СИС, ни охрана не уберегли его от справедливого возмездия. 15 октября 1959 г. стал последним днем в жизни главаря ОУН. Поднявшись на третий этаж дома № 7 по улице Крайтмайрштрассе, он столкнулся на лестничной площадке с советским агентом-боевиком Б. Сташинским. Тот взмахнул свернутой в трубку газетой, в которой был спрятан пистолет-шприц, и выстрелил цианистым калием С. Бандере в лицо. Через несколько минут он скончался.

Смерть «знамени» галицийского неонацизма — С. Бандеры — не положила конец жестокой не на жизнь, а на смерть войне в западных областях Украины. Последние бандеровцы из боевого крыла ОУН сложили оружие или были уничтожены в начале 1960-х гг. прошлого века. Жертвами той беспощадной войны стали не только десятки тысяч убитых и раненых. Она искалечила жизни множества людей — простых селян и городских жителей, родственников и близких. Их беда состояла в том, что под страхом смерти они вынуждены были кормить и укрывать этих нелюдей.

Поэтому органы советской власти, чтобы лишить УПА людской ресурсной, а также продовольственной базы, вынуждены были пойти на крайние меры. В принудительном порядке молодежь из сельской местности Западной Украины направлялась на работы в восточные ее районы. Население той местности, где бандподполье пользовалось поддержкой, а также родственники главарей и активных участников УПА с клеймом «враг народа» отправлялись в лагеря или ссылку в Сибирь и Среднюю Азию. Там, в борьбе с голодом, лютым холодом и испепеляющей жарой, при суровом обращении надзирателей и враждебном отношении местного населения, им пришлось бороться за свое существование. И только в конце 1960-х гг. те, кто выжил, возвратились на родину — к поросшим бурьяном развалинам домашних очагов. В них снова затеплился огонь, а под новыми крышами зазвучали детские голоса. Жизнь постепенно брала свое. Но она не смогла залечить глубокие душевные раны, нанесенные той небывалой по своей ожесточенности войной двух славянских народов. Спустя годы манипуляторы человеческим сознанием снова вскрыли их.