Николай Лузан - Лубянка. Подвиги и трагедии

План был утвержден, и уже на следующие сутки Орлов прибыл в порт Картахены и там встретился с советским военно‑морским атташе Н. Кузнецовым, но даже ему не раскрыл тайны. Не задавая лишних вопросов о причинах такой секретности, тот немедленно связался с командиром военно‑морской базы Р. де Тогоресом и договорился с ним о выделении 60 человек для охраны груза. Ни сам Кузнецов, ни тем более Тогорес с его подчиненными так и не узнали, что в тяжелых деревянных ящиках, которые предстояло погрузить на борт советского парохода, находилась не никелевая руда, а золотой запас Испании.

Тем временем сотрудники резидентуры Л. Василевский и В. Савченко отобрали из числа только что прибывших в Испанию экипажей советских танкистов 20 наиболее опытных водителей. Теперь, когда все было готово, наступила самая ответственная часть операции. Несмотря на то что временное тайное хранилище с золотом находилось всего в восьми километрах от порта, конвой, помимо опасности возможного авианалета или атаки диверсионной группы, поджидала и другая вполне реальная угроза: с наступлением дождей крутой горный серпантин превращался в настоящий каток. К счастью, погода в те дни благоприятствовала «золотому каравану».

В течение трех безлунных ночей, при строжайшем соблюдении светомаскировки 7800 ящиков общим весом 51 079 529,3 грамма, итоговой стоимостью 518 миллионов долларов были перевезены в порт и затем погружены на борт четырех советских пароходов. Чего это стоило сотрудникам резидентуры, знают только они сами. Колоссальный груз ответственности, который лег на их плечи, вероятно, был потяжелее страха перед вражеской бомбежкой. На одном из поворотов тяжелогруженый грузовик не удержался на дороге и свалился под откос, еще четыре в установленное время не прибыли в порт. Следы их отыскались только под утро: водители в темноте сбились с дороги. Лишь когда золотой запас Испании оказался на борту советских кораблей, Орлов и его подчиненные смогли, наконец, перевести дыхание.

Спустя неделю, 6 ноября, «золотой караван» прибыл в порт Одессы и дальше на специальном поезде под надежной охраной был переправлен в Москву. Там посол Испании М. Паскуа передал его по акту в Народный комиссариат финансов СССР. С советской стороны подписи поставили заместитель наркома иностранных дел Н. Крестинский и заместитель министра финансов Г. Гринько.

После войны, в 1952 году, Орлов опубликовал в Нью‑Йорке свою книгу «Секретная история сталинских преступлений» (The Secret History of Stalin s Crimes), в которой рассказал о тайне «золотого каравана». Она вызвала волну обвинений в присвоении советским руководством золотого запаса Испании. Излагая свою версию, он, видимо, желая себя обелить, постарался переложить всю ответственность на Сталина.

В действительности, по согласованию с республиканским правительством, в течение трех лет войны испанское золото использовалось для закупки вооружений, поддержки испанских эмигрантов и финансирования разведывательной деятельности, направленной против фашистских режимов. Помимо этих средств, в ходе развернувшейся в СССР кампании солидарности в поддержку борьбы испанского народа против фашистской агрессии советскими гражданами только за август — декабрь 1936 года, по отчетам ВЦСПС, было собрано 115,5 млн рублей. И эта помощь продолжалась в дальнейшем. Окончательно «золотой вопрос» перед правительством Испании был закрыт в 1960 году поставками нефти из СССР по клиринговым ценам.

Но тогда, в 1936 году, Орлов и не помышлял уличать Сталина в воровстве золота и других преступлениях. Указания, поступавшие от самого Хозяина, несомненно, тешили честолюбие, и он лез из кожи вон, чтобы выполнить любое его задание. Майор государственной безопасности, имевший «счастье» раз в году, в годовщину образования ВЧК — НКВД, лицезреть в президиуме советских вождей и часами дожидавшийся приема у начальника управления, теперь в роскошном номере отеля «Гэйлорд», расположенного неподалеку от знаменитого дворца Прадо, в окружении вооруженной до зубов охраны, вкусив всю сладость почти неограниченной власти, спешил воспользоваться ею сполна. Его модный, надраенный до зеркального блеска ботинок бесцеремонно открывал двери в самые высокие кабинеты испанского правительства. Премьер Л. Кабальеро, министр финансов Х. Негрин, лидеры партий Х. Диас и другие ловили каждое слово самого «представителя Сталина» — так, без лишней скромности, представлял себя Орлов. Его слово весило гораздо больше других советских высокопоставленных советников — Штерна и Берзина, елозивших животами по переднему краю обороны, — так как звучало не только в кабинетах наркомата, но и в Кремле.

Из многочисленных воспоминаний современников Орлова о том периоде его жизни наиболее яркие и достоверные — впечатления, полученные после встречи с ним бойцом интербригады, впоследствии — сотрудником советской резидентуры в Испании К. Хенкиным. В числе других добровольцев он по нелегальному каналу прибыл из Франции в Испанию. После бессонной ночи, проведенной в душном, битком набитом добровольцами вагоне поезда, голодный и усталый добрался до Валенсии и отыскал отель «Метрополь», куда переместилась штаб‑квартира советской разведки. Пароль, полученный в Париже от ее негласного сотрудника С. Эфрона, открыл ему доступ на особо охраняемый шестой этаж, где проживал Орлов. А дальше слово лучше предоставить самому Хенкину:

«Когда мы (Хенкин с телохранителем. — Прим. авт. ) вошли в комнату, Орлов сидел довольно далеко от меня. Я поразился, насколько тщательно он ухаживал за собой. Он только что побрился и сбрызнул себя одеколоном. На нем была утренняя одежда: фланелевые брюки и шелковая сорочка без галстука. На поясе, в открытой замшевой кобуре, виднелся «вальтер» 7,65 калибра…» [36] Царев О., Костелло Д. Утраченные иллюзии. С. 316.

Усталый и голодный доброволец, горевший желанием поскорее сразиться с фалангистами, видимо, ожидал увидеть перед собой изможденного и пропахшего порохом аскета‑коммуниста, отдававшего всего себя фронту и победе. Чем дольше продолжался этот прием, тем все больше он изумлялся.

«Я был заворожен и парализован видом роскошного завтрака, накрытого на сервировочном столике, который вкатил слуга в белой униформе. Орлов намазал маслом подрумяненный ломтик хлеба, откусил кусочек и занялся яичницей с ветчиной, время от времени прихлебывая кофе. Он слушал меня рассеяно, иногда задавая вопросы, чтобы смутить меня, но большую часть времени он меня не перебивал. Что касается меня, то я изо всех сил старался не пялиться на еду — не для того чтобы скрыть, что я голоден, а чтобы не утратить достоинство. Целые сутки у меня не было крошки во рту. Подобрав яичный желток и допив свою чашку кофе, Орлов вынул пачку «Лаки страйк», зажег сигарету и, показывая, что разговор завершен, сказал: «Мы с вами свяжемся» [37] Там же. С. 316–317. .