Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 3

Извечные политические интересы стали обряжаться в новые идеологические одежды: добавился тезис о необходимости борьбы с «коммунистической угрозой». Тем не менее до конца 30-х годов Турция под руководством Ататюрка занимала лояльную позицию но отношению к СССР, межгосударственные связи развивались нормально. В преддверии Второй мировой войны положение, однако, изменилось: Турция все больше склонялась к поддержке фашистской Германии.

Советское правительство с самого начала считало восточный вектор в своей внешней политике приоритетным и ориентировало разведку на целенаправленную работу против интриг тех западных держав, которые стремились использовать страны Средневосточного региона в антисоветских целях. Резидентуры в Кабуле, Тегеране, Анкаре, Стамбуле и других городах в 30-е годы вели разведработу по двум главным направлениям: проникновение в иностранные спецслужбы и вскрытие каналов связи антисоветских националистических организаций и белой эмиграции с враждебным подпольем на территории СССР. После прихода к власти в Германии Гитлера и появления его планов «похода на Восток» обозначилось еще одно важное направление — противодействие немецкой разведке, развернувшей активную деятельность в странах региона.

В начале 30-х годов все еще остро стоял вопрос о басмачах, банды которых совершали кровавые набеги на среднеазиатские республики с территории Афганистана. Эмир Аманулла, занимавший дружественные СССР позиции, пытался в меру своих сил ограничить свободу действий главарей басмачества и препятствовал расширению враждебных СССР акций. Однако захвативший в 1929 году власть Надир-шах не предпринимал серьезных шагов для прекращения деятельности басмачей, и их движение приобрело значительный размах.

В этих условиях Центр принял решение сосредоточить усилия резидентур в Афганистане на разложении среднеазиатской антисоветской эмиграции и нейтрализации планов и действий западных разведок, в основном английской, поддерживавшей тесные связи с главарями басмаческого движения. Штаб-квартира туркмено-узбекской эмигрантской организации «Комитет счастья Бухары и Туркестана» («Анджумане саадате Бухари ва Туркестан»), к примеру, находилась в Пешаваре и, естественно, контролировалась англичанами.

Особой активностью и жестокостью отличалось бандформирование иод предводительством Ибрагим-бека. Басмачи не только совершали разрушительные набеги на территорию среднеазиатских республик, грабили и убивали их жителей, но и буквально измывались над афганским населением приграничных с СССР районов.

В целях ликвидации банд Ибрагим-бека резидентура в Мазари-Шарифе разработала план операции. С помощью надежного агента Ибрагим-беку назначили встречу в глухом и узком горном ущелье афганского Памира. Там басмачам должны были передать продовольствие, фураж и военное снаряжение — такова была легенда, в которую поверил Ибрагим-бек. Из СССР к месту встречи прибыл и устроил засаду красноармейский отряд. В ходе короткого боя все бандиты во главе с главарем были убиты. После гибели Ибрагим-бека бандформирование распалось на мелкие группы и перестало представлять опасность.

С 1930 по 1934 год кабульская резидентура подчинялась полномочному представительству ОГПУ в Ташкенте, и это обстоятельство негативно отразилось на ее деятельности: она явно не справлялась с решением поставленных задач. Часто менялись резиденты, и каждый новый руководитель стремился обвинить предшественника в некомпетентности. Действенную агентурную сеть создать не удавалось. В октябре 1935 года резидентура в Кабуле была переподчинена непосредственно 5-му отделу ГУГБ, резидентом был назначен хорошо зарекомендовавший себя руководитель разведки в пограничном с СССР афганском городе Меймене.

Постепенно разведывательная работа в Кабуле стала налаживаться. Появилась агентура, которая успешно освещала деятельность англичан, японцев и — что было особенно важно в преддверии войны — немцев, активно работавших в Афганистане. Стала поступать интересная информация о планах и намерениях афганского руководства, на которое фашистская Германия оказывала нажим с целью заставить отказаться от традиционного нейтралитета и занять антисоветские позиции.

В 1935 году после некоторого перерыва была восстановлена связь с «Марьям», одним из наиболее полезных и проверенных агентов в Афганистане. Судьба этой красивой, умной, образованной и хорошо воспитанной женщины поистине удивительна. На ее долю выпало немало горьких испытаний. В годы Гражданской войны она потеряла мужа и оказалась в Ташкенте, где добровольно стала оказывать помощь местным чекистам. Она познакомилась с афганским дипломатом и вскоре вышла за него замуж. Естественно, что после этого для ОГПУ не было секретов в афганском консульстве. Однако по афганским законам того времени государственный чиновник, женатый на иностранке, не мог оставаться на государственной службе и должен был подать в отставку. Не был исключением и муж «Марьям», и через некоторое время он с женой вернулся в Кабул, где занялся коммерческой деятельностью.

Его брат, Али Мухаммед, будущий влиятельный министр двора при Захир-шахе, тоже увлекся русской красавицей. Неожиданно муж «Марьям» умер при неясных обстоятельствах. Ходили упорные слухи, что его отравили. Али Мухаммед, будучи государственным чиновником высокого ранга, также не имел права на законный брак с иностранкой, и «Марьям» стала его женой неофициально.

Министр двора был приближенным шаха и пользовался его полным доверием. «Марьям» тоже быстро стала своей в семье Захир-шаха, часто угощала его семейство блюдами русской кухни — блинами, пирожками, пельменями. Нередко монарх заезжал домой к Али Мухаммеду, и «Марьям» готовила для него полюбившиеся кушанья.

Акушерка по специальности, «Марьям» не один раз принимала роды у жены шаха и заслужила ее сердечное расположение. Эти отношения позволяли «Марьям» быть в курсе многих событий, скрытых от глаз стороннего наблюдателя. От нее поступала очень интересная информация, часто это были сведения, полученные через Али Мухаммеда. С помощью «Марьям» резидентура неоднократно осуществляла акции влияния, решала деликатные вопросы.

«Марьям» продолжала оказывать помощь разведке в меру своих сил даже в преклонном возрасте. Она была уверена, что в далеком Афганистане, куда ее забросила судьба, она продолжает служить Родине. «Марьям» была настоящей патриоткой. В 60-х годах работавшие в Кабуле разведчики изредка навещали «Марьям» в ее особняке в центре города. Убранство дома было чисто русским и напоминало обстановку дворянских усадеб XIX века. Она гордилась тем, что своими руками соорудила печь-голландку, облицевала ее кафельной плиткой. С усмешкой она говорила, что во всем Афганистане не нашлось ни одного печника и ей пришлось взять эту роль на себя.