Михаил Тимошенко - Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова

– Изменился в том плане, что он мало кому стал доверять в жизни, он всё ставил под сомнение, все слова, все действия. Но, как правило, незнакомых людей. Он устраивался на работу, ему говорят: «Юрий Дмитриевич, мы вас берем, чуть ли не завтра выходите». Но в конечном итоге результата это никакого не приносило.

– Много раз такое было?

– На моей памяти раза два или три.

– Отца это раздражало?

– Отец не понимал, почему это происходит. Ему было обидно, что он защищал свое государство, русский народ, а к нему такое отношение. Он этого не показывал, но я видел по нему…

– Кстати, о бдительности. В семье существовало такое понятие, как осторожность? Отец ходил, оглядываясь? Может быть, были какие-то признаки наблюдения, прослушки?

– Да, в нашей семье соблюдались меры предосторожности. Не потому, что мы чего-то боялись. Это просто те правила, которые диктовала нам жизнь. Что касается того, замечал ли отец слежку, прослушку… Мне он ничего не говорил. Но по нему я видел, что он всегда проверял, есть ли за ним слежка. Он прекрасно понимал, что за ним будут наблюдать. Ну и, поскольку он был условно-досрочно освобожден, он каждый месяц два раза ходил отмечаться.

– В милицию?

– Да, в милицию.

– Это угнетало его?

– Нет. Он понимал прекрасно, что это порядок, предусмотренный законом. И он его соблюдал.

– Все знают, что в день смерти полковник Буданов пошел в нотариальную контору. Что он там делал?

– Он пошел туда, чтобы дать разрешение на выезд за пределы России своей несовершеннолетней дочери, моей сестры. Находился он там вместе с моей мамой. Они сдали документы на оформление, и отец вышел покурить на улицу. И произошло то, что произошло.

– Никаких предчувствий не было в этот день?

– Я помню, что в ту ночь спал плохо, но каких-то конкретных предчувствий не было.

– У вас есть личные версии, предположения, кто совершил убийство, кто стоит за ним?

– Наверное, будет неправильно озвучивать свою версию. Это работа следствия. Уже известно, что задержан подозреваемый в убийстве моего отца. И ни для кого не секрет, что это житель Чечни, по национальности – чеченец. Поэтому комментировать что-то еще, я считаю, не имеет смысла. Посмотрим, какая работа будет выполнена следствием, к чему мы придем.

– Ты беседовал со следователем?

– Да, конечно.

– По характеру вопросов следователя можно было понять, в какую сторону он роет?

– Сразу после убийства там было очень много версий. Но сказать определенно «в какую сторону они роют», пока не могу. А версии были – от бытовой до кровной мести.

– Не было признаков прослушки телефона, слежки?

– Прослушка, наверное, все-таки была. Хотя я могу только предполагать, но не утверждать. Да, телефон трещал периодически, эхо добавлялось, еще что-то. Ну, была и была. Ничего противозаконного ни мой покойный отец, ни моя семья не совершали, поэтому бояться было нечего. Ну, слушают – и ради Бога.

– Были ли попытки каких-то политических сил втянуть полковника Буданова в свои игрища, позвать его в какую-то партию?

– Я знаю, что с 2010 года он состоял в ЛДПР. Что касается вопросов, были ли предложения участвовать в политической деятельности, этого я сказать не могу, поскольку просто не знаю.

– А кто привел его в ЛДПР?

– Он сам пришел. У него было много знакомых там. Это кадровые офицеры запаса.

– Юрий Дмитриевич с Жириновским лично был знаком?

– Насколько я знаю – да.

– Валерий, кем, на взгляд сына полковника Буданова, был Буданов-старший: допустившим трагическую оплошность офицером, жертвой войны, преступником, козлом отпущения, которого бросили на такую образцово-показательную порку?

– Наверное, правильнее было бы сказать, что в первую очередь он был боевым офицером, настоящим русским воином, который до последнего защищал свое Отечество и русских людей. И то, что произошла, как вы сказали, публичная порка, – да, это, наверное, в той или иной степени соответствует действительности. Но его вины в этом абсолютно никакой нет. Просто из обычного уголовного дела все это перевели на политические рельсы. Да, безусловно, он виноват был в убийстве. Но он отбыл за это наказание. Да, в какой-то мере, может быть, он допустил ошибку. Трагическую ошибку.

– Когда отец возвратился из тюрьмы, не почувствовал ли он, что некоторые офицеры, которые раньше руку жали, говорили: «Буданов, ты великий», – уже отвернулись, может, на звонки не отвечали?

– Когда отец воевал, понятно, что все жали ему руку. И очень многие сослуживцы остались рядом с ним и не боялись этого показывать, когда отец уже был взят под стражу. Единицы, можно сказать, отвернулись. Но ни один не позвонил или при личной встрече не сказал, что отец поступил неправильно, что он преступник.

– Похороны полковника Буданова получились какими-то «детективными». То место отпевания долго держали в секрете, то кладбище…

– Не очень хочется говорить на эту тему. Но раз уж вы задали этот вопрос, я все-таки отвечу. Сказать, что были похороны какие-то из ряда вон выходящие, нельзя. Отец что, похоронен на Новодевичьем кладбище? Он что, не заслуживал как участник боевых действий, как офицер, у которого более 20 лет выслуги, почетный караул и военный оркестр?

Военнослужащему, у которого выслуги более 20 лет, а также лицам, которые являлись участниками боевых действий, полагается почетный караул и военный оркестр. И у меня чисто человеческий вопрос к людям, которые эту тему позволяют себе муссировать. Как вы можете обсуждать, полагается ли почетный караул, где похоронен, где отпевали, когда у людей горе? Это говорит о цинизме человеческом, когда у людей нет ничего святого. Я вам больше скажу. Было даже подано заявление в военно-следственное управление, чтобы провести проверку на предмет того, насколько законно были проведены похороны.

– Кто подавал заявление?

– Понятия не имею. Но тем людям, которые это сделали, я считаю, рано или поздно воздастся по заслугам. Я не желаю им ничего плохого, но в моем понимании это, мягко говоря, не по-христиански.

– То есть они хотели проверить юридическую чистоту похорон?

– Именно выделение эскорта и оркестра. Что касается похорон, то похоронами занимался я. Конечно, помогала мать, очень много друзей отца, моих друзей, сослуживцев помогали организовывать. Огромное спасибо хочу сказать всем, кто принимал в этом участие. А также представителям правоохранительных органов – они сделали все возможное, чтобы организовать безопасность похорон. Каждый из них отдавал воинское приветствие, когда проезжала похоронная процессия. Огромное спасибо. Видно, что люди сделали это от души. Все, начиная от обычного сержанта полиции. Приезжали на похороны бабушки-пенсионерки из Тверской области, из деревни, подходили к матери, давали 500 рублей, говорили: «Возьмите, пожалуйста, мы помогаем, чем можем». Это говорит о том, насколько люди хорошо относятся к отцу, насколько они не согласны с тем, что произошло. Много незнакомых людей откликнулось, помогли материально. Похороны, скажу вам, не самое дешевое мероприятие. И не дай Бог с этим кому-то столкнуться.