Михаил Тимошенко - Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова

A. Владимиров:– Добрый день! Мне так стало любопытно, когда вы о профессионализме заговорили в таких тональностях странных, непрофессиональных. Мне интересно, что же вы можете сказать о моем профессионализме или непрофессионализме?

B. Баранец:– Ваши амбиции, товарищ генерал, зачастую зашкаливают ваши реальные знания. Мы это тоже знаем, потому что вы никого не признаете из любых экспертов. Только Владимиров у нас в мире существует, и больше никого! Все дураки, а вот генерал-майор Владимиров знает, как надо реформировать армию!

A. Владимиров:– Вообще, это недалеко от правды.

B. Баранец:– Ну, вы скромный человек, скромный.

A. Владимиров:– Я имею на это право, поскольку я армии посвятил всю свою жизнь с 10 лет.

B. Баранец:– Было бы хорошо, чтобы так о вас говорили другие. А о себе так говорить – это нескромно.

А. Владимиров:– Я уже давно нескромный человек, и считаю, что это такая вещь: не надо себя никем считать, я горжусь тем, что я профессионал. И таким профессионалом я делал себя всю жизнь. И спасибо Родине, что она дала мне такую возможность. Претензий к реформе быть не может, потому что они сделали то, что сделали. И сейчас говорить, что вы сделали что-то не так, бессмысленно. Сердюков делает то, что он может сделать, и в тех вариантах, которые ему предписаны и не предписаны, и не более того. И то, что он армию сократил и остальное сделал, все я знаю, потому что об этом сказано. В том числе и мною, первым в Советском Союзе 20 с лишним лет назад. Поэтому все эти их идеи были понятны, за исключением одной: если реформа армии должна формировать ее новое качество, то тогда кто определял критерии этого качества? Оказывается, никто.

В. Баранец:– Мы не идем в какую-то демагогическую область?

A. Владимиров:– Нет, если мы никогда не будем говорить: много танков или мало танков, или плохие солдаты, эти бесконечные разговоры о дедовщине – они всегда превращают сущность дела в то, что никто не понимает, в чем дело. А дело вот в чем: армии сейчас как боеспособной организации не существует в принципе. И это не какая-то ошибка Сердюкова, это политическое направление, это курс. И, с точки зрения структуры, нашу армию можно рассматривать как готовящийся составной элемент военной организации НАТО. Поскольку организация, структура, управление, возможности и прочее и прочее все ближе и ближе к тем компонентам НАТО, к ее национальным частям без Америки, которые ничего сами не сделают с точки зрения военного дела.

B. Баранец:– Вот вы возглавляете военный экспертный совет Российской Федерации. Я всегда считал, в том числе и во время военной службе в Генштабе, меня так старые генералы учили: военная аналитика заканчивается, умирает сразу, как только в ней появляется хотя бы один микрон эмоций. Вот в данном случае, Александр Иванович, я вижу у вас дикий перебор эмоций. Вот вы только что заявили, что армии как боевой единицы не существует. То есть у нас сегодня нет на боевом дежурстве ракетных войск стратегического назначения?

A. Владимиров:– Это такая оценка. Иметь на боевом дежурстве ракеты, иметь возможность начать и закончить ракетно-ядерную войну – никакой пользы от этого нет. Поскольку армия должна наступать, обороняться.

B. Баранец:– А вот это и называют старым мышлением: наступать – обороняться. Вот это, говорят, надо уже на помойку выбрасывать. Уже надо готовиться к сетецентрическим войнам.

A. Владимиров:– Дорогой товарищ, безумное количество людей, которые говорят о сетецентрических войнах, не понимают, что это такое. Эти войны ведет государство, а не армия, она в ней только участвует. Именно потому, что все говорят слова, не понимая их существа, мы делаем главную ошибку, которая нам никогда не позволит создать армию.

М. Тимошенко:– Вы сейчас сказали, что у нас нет армии. Я с этим категорически не согласен.

B. Баранец:– Ну что, у нас нет ракет на боевом дежурстве, Тимошенко?

A. Владимиров:– Послушайте профессионала, ребятки. Вы меня спросили, я говорю: мы не можем вести ни одного вида боевых действий.

B. Баранец:– Тоже чепуха, считаю. Это чистая демагогия.

A. Владимиров:– Что хочешь там говори, чепуха – не чепуха. Ты же не знаешь этого, Витя. Потому что у нас сейчас вся тактика оперативного искусства и стратегия свелась до уровня – оборонять деревню или наступать на деревню.

B. Баранец:– Откуда вы это знаете? Если есть стратегические игры Генерального штаба?

A. Владимиров:– Потому что бригада как главное звено воюет батальонами. А батальон таких задач не имеет.

B. Баранец:– А зачем же тогда стратегические игры с целыми бригадами?

М. Тимошенко:– А это для того, чтобы показать верховному главнокомандующему, что мы тут понаделали.

А. Владимиров:– Все это исправимо за исключением одного: если мы сейчас упустим подготовку офицеров, мы вообще никогда армию не соберем. Сейчас самое страшное, что делается не в бригадах, не в батальонах. Даже не в боевой подготовке и не в ВПК, потому что если мы даже вооружим армию самым новым оружием по плану к 25 году, то у нас к тому времени может не стать офицеров, которые могли бы управлять этим всем. И Родина остается без защиты. Почему? Потому что, согласно основному критерию, о котором сказала госпожа Приезжева на обсуждении в Общественной палате, главным критерием подготовки офицера является подготовка специалиста, способного владеть высокотехнологичным оружием. То есть мы готовим специалистов по применению насилия, то есть кнопки нажимать, а не по управлению насилием. То есть некому будет управлять.

В. Баранец:– Что-то мы в какие-то кусты заходим.

A. Владимиров:– Если мы не будем заходить именно в эти кусты…

B. Баранец:– Я согласен с вами в одном – что армии нужны высоко подготовленные офицеры. Это детские истины, Александр Иванович.

A. Владимиров:– Это так. Когда советская власть решила, что мы танками должны задавить всю Европу…

B. Баранец:– Давайте говорить про сегодняшний день.

A. Владимиров:– Мы ошибаемся в основных критериях того, как мы делаем армию. А ошибки в критериях не прощаются никогда.

B. Баранец:– Фундамент – офицерский корпус.

A. Владимиров:– Все остальное просто. Надо сохранить старую школу, академическую школу. Сейчас создалась ситуация, когда офицер не может получить образования высшего профессионального, и получить его будет негде. Поскольку эти самые бакалавры и магистры, которые у нас внедрены в ткань военной мысли национальной, не дают образования. Поскольку магистром можно стать только по окончании академии или университета, но академический курс, академия как структура высшей учебной школы, военной школы, в новом законе об образовании отсутствует.