Дения Кобба - Берия. За что его не любят…

Так или иначе, американское направление было вторым главным направлением сбора разведывательной информации по ядерной проблеме, и если в начале поток сообщений из США уступал количественно информации из Лондона, то только лишь по той причине, что изначально советская агентура в этой стране имела несколько иные задачи. Тем не менее воздействие сообщений, которые поступали в Центр из Англии, Германии и Скандинавии и которые регулярно просматривал Берия, заставили в дальнейшем внести серьезные коррективы в работу нашей разведывательной сети и в США.

В апреле 1941 года резидент в Нью-Йорке Овакимян получил информацию о миссии Райхе. Но Берия тогда этoмy не придал особого значения. Однако когда Горский начал слать в конце 1941 года одно сообщение за другим о серьезном продвижении в создании атомного оружия в Англии, информацию от Овакимяна вспомнили, и Берия фактически перенацелил часть «американской» резидентуры на поиск сведений об атомной бомбе. Это, кстати, интересный штрих не в пользу выдающегося ума Лаврентия Павловича. Как же так – то Серго утверждал, что отец конспиративно встречался с Оппенгеймером еще в 39-м, а тут получается, он в момент, когда работы по «сверхоружию» велись всеми основными игроками, «пропускает мимо внимания» сообщение о миссии немецкого физика, направленного в США, эсэсовским офицером-физиком, хорошо нам известным, а возможно, и вообще чуть ли не «кротом»? Как же так? Где известная проницательность информированность и интуитивная хватка Берии? Ее почему-то тут не видно. Может, потому что пределы этих качеств у Лаврентия Павловича тоже были вполне конкретными? Думается, что, скорее всего, так и есть. Но продолжим.

Вскоре были получены первые практические результаты работы наших «американцев». Резидент в Сан-Франциско Хейфец и оперативник Семенов, имевший ученую степень после окончания Массачусетского технологического института, сообщили, что в США к созданию рабочей группы по атомной проблеме привлекаются выдающиеся ученые в различных областях, в том числе нобелевские лауреаты.

В декабре 1941 года Хейфец, по утверждению Судоплатова, впервые встречается с Оппенгеймером. В дальнейшем их контакты поддерживались до момента, пока американцы не сконцентрировали всех научных специалистов в Лос-Аламосе.

Все эти и другие материалы к 1942 году уже представляли собой значительного объема папку, что позволило Берии, или его аналитикам, а он лишь стал их рупором, но все-таки сделать вывод о необходимости составления специальной записки председателю ГКО И. В. Сталину. Этот документ был представлен 10 марта 1942 года. В записке, подписанной наркомом НКВД, дается краткий, но основательный анализ сообщений, поступавших по каналам НКВД с 30-х годов, и здесь, по существу, впервые на государственном уровне ставится вопрос о создании «нового источника энергии с целью его военного использования».

Берия указывает на то, каким компаниям поручены задания на изготовление того или иного специального оборудования и выработку исходного материала. Кроме того, впервые сжато и обобщенно правительству была представлена информация о принципе действия возможной урановой бомбы, разрушительной силе реакции, и даже приводилась приблизительная стоимость некоторого оборудования и самой бомбы, определявшаяся в 236 тысяч фунтов стерлингов, причем для сравнения приводится стоимость 1500 тонн ТНТ, определяемая в 326 тысяч, хотя взрыв 10 килограммов критической массы урана-235, по расчетам профессора Тейлора, соответствовал 1600 тоннам ТНТ.

В конце записки Берия приводит свои соображения о том, что необходимо предпринять незамедлительно, чтобы Советский Союз в столь важном государственном деле мог скорейшим образом ликвидировать наметившееся отставание, предлагая, во-первых, проработать вопрос о создании научно-совещательного органа при ГКО СССР из авторитетных лиц для координирования, изучения и направления работ всех ученых, научно-исследовательских организаций СССР, занимающихся вопросом атомной энергии урана. И во-вторых, обеспечить секретное ознакомление с материалами НКВД СССР по урану видных специалистов с целью «получения их оценки и соответствующего использования этих материалов».

Конечно, поиск точки отсчета – дело всегда крайне проблематичное. Всегда есть какое-то событие, которое произошло раньше или чуть позже выбранного «0», но, по-моему, именно с этого документа и рекомендаций, предложенных Берией, вполне можно начать отсчет начала осознанной и целенаправленной работы всего Советского государства по решению, быть может, самой главной стратегической задачи страны в XX столетии.

Наилучшим тому свидетельством является хотя бы тот факт, что наши союзники по антигитлеровской коалиции втайне от СССР готовили «атомный камень за пазухой» вплоть до публичной демонстрации этого смертоносного изобретения в Хиросиме и Нагасаки, считали, что советское руководство находится в полном неведении, а соответственно, СССР безнадежно отстает в возможностях применения новой силы от стран «западной демократии» и теперь с ним можно будет разговаривать по-иному. Но, увы, западные политики, даже самые информированные из них, серьезно просчитались. Да, СССР несколько отставал от американцев, сумевших благодаря своей отдаленности от основных фронтов Второй мировой войны и колоссальным финансовым возможностям страны создать атомное оружие раньше других. Но благодаря тому, что правильно организованная работа советской внешней разведки, сориентированная на возможно раньше предупреждение угроз Советскому государству, сработала исключительно четко, отставание в области создания собственного ядерного оружия было ликвидировано в кратчайшие сроки, и шантаж Советского Союза не состоялся.

Но все это было несколько позднее. На основании же записки, представленной Берией, и ряда других свидетельств необходимости начала развертывания работ (например, послания Флерова Сталину в мае 1942 года) 20 сентября 1942 года ГКО отдал распоряжение об организации работ по урану, в котором обязывал Академию наук СССР «возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить ГКО к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива».

27 ноября 1942 года, после нескольких запросов от «правительственных органов», так обычно именовались запросы наркома ВД в документации АН СССР, и ответов с рекомендациями от советских ученых, ГКО принимает постановление о «добыче урана», обязывая Народный комиссариат цветной металлургии «организовать добычу и переработку урановых руд и получение урановых солей в количестве 4 тонн на Табаширском заводе «В» Главредмета к 1 мая 1943 г., а в первом квартале 1943 года составить комплексный проект уранового предприятия производительностью 10 тонн солей урана в год».