Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало

У входа в Босфор образовалось скопление транспортных и пассажирских судов всех черноморских государств. Больнее всего эта мера ударила по России. «Не потратив ни единой человеческой жизни, – вспоминал американский посол в Турции, – не сделав ни единого выстрела ни из одного орудия, даже вблизи (Проливов. – А. О.), Германия приобрела то, что, пожалуй, не смогли бы приобрести три миллиона человек, противостоящих хорошо оснащенной русской силе. Это был один из самых драматических военных успехов, и все это было результатом работы германской пропаганды, германского проникновения и германской дипломатии» 151. Протесты французского, английского и русского послов, немедленно последовавшие вслед за закрытием Проливов, были проигнорированы 152.

Вскоре в Турции были закрыты иностранные почтовые конторы (в основном англо-французские), турецкие подданные с конца сентября начали в спешном порядке покидать территорию России 153. В начале октября 1914 г. военно-морской министр Турции Джемаль-паша предложил британскому послу обсудить возможность вывода английских войск из Египта по окончании войны. Л. Маллет отказался продолжать разговор, что возмутило турецкого министра 154. 20 сентября (3 октября) русское посольство в Константинополе известило Петроград о том, что 18 сентября (1 октября) у русско-турецкой границы начались большие маневры и вооружение мусульманского населения «для предстоящей резни армян» 155.

Появление немецкой миссии в Эрзеруме в августе 1914 г. немедленно дало о себе знать. В сентябре заметно участились набеги турецких курдов на территорию Персии в районе Урмии. Целью этих налетов к концу месяца стали уже не только деревни с невооруженным христианским (преимущественно айсорским) населением, но и русские посты, а также разъезды персидских казаков. После набега обычно следовала реакция русских войск, и курды уходили на территорию Турции. Среди персидских курдов стала распространяться информация о присоединении к Турции Иранского Курдистана и Азербайджана в ближайшем будущем 156. Планы были весьма обширными: в Турции перед войной проживали 2,2 млн, в Персии – 1,1 млн, в России – 0,2 млн курдов. Их общность являлась весьма условной, этот народ был разделен на враждующие друг с другом племена, значительная его часть сохраняла язычество – к туркам хорошо относились лишь курды-сунниты, однако они и были большинством, во всяком случае среди турецких курдов 157.

Активизация набегов этих подданных султана совершенно ясно указывало на еще одно направление будущей активности турок – Персию 158. В Константинополе готовились использовать разрыв на персидско-турецкой границе в районе города Хотур. Смешанная русско-британско-турецко-персидская комиссия, которая начала работу после подписания 4 (17) ноября 1913 г. в Константинополе Заключительного протокола о турецко-персидском разграничении, еще не успела завершить демаркацию границы на этом спорном участке 159. У русского генералитета не было сомнений в том, что турки, имея подобное «окно» на границе, захотят вернуться в Северную Персию, где они уже пытались закрепиться в 1905, 1908, в 1910–1911 гг. и откуда им пришлось уйти в 1912 г.

Еще до формального объявления войны Турции, в ночь на 18 (31) октября 1914 г., В. А. Сухомлинов, извещая генерала Н. Н. Янушкевича о том, что это произойдет в ближайшем будущем, инструктировал его: «Персия не способна оказывать сопротивление Турции, и Россия не должна стесняться соображениями нейтралитета, не объявляя войны Персии» 160. В Министерстве иностранных дел существовало другое мнение по этому вопросу. 20 октября (2 ноября) 1914 г. английское посольство в России, ссылаясь на позицию Эдуарда Грея, представило С. Д. Сазонову памятную записку. Англичане просили проявить в Персии максимально «примирительную позицию», опасаясь осложнений в Египте, Афганистане и Индии. С. Д. Сазонов поддержал эту просьбу в своем обращении в Ставку и в наместничество на Кавказе 161. «Примирительная позиция» настолько осложнила положение в Персии, что ее последствия были с трудом преодолены лишь весной 1915 г.

Между тем уже 9 октября военный в агент в Турции генерал-майор М. Н. Леонтьев доложил в Петроград о том, что мобилизацию турецкой армии можно считать законченной 162. 7 (20) октября М. Н. Гирс известил С. Д. Сазонова о возможном скором выступлении Турции на стороне германо-австрийского альянса в связи с прибытием в Константинополь очередной партии германского золота 163. В тот же день С. Д. Сазонов информировал А. А. Эбергарда о возможности вступления Турции в войну в ближайшее время 164. Действия МИДа были легко объяснимы. Примерно в это же время турецкое правительство пыталось имитировать свою готовность к проведению переговоров с Россией, а на самом деле уже велась подготовка к наступлению на турецко-египетской, турецко-русской и турецко-персидской границах.

Командование Черноморского флота получало сбивчивые указания, смысл которых сводился к тому, что действия против «Гебена» и «Бреслау» можно было начинать лишь с полной уверенностью в успехе, кроме того, инициатива начала военных действий по политическим соображениям должна была принадлежать туркам. Противоречивые указания не могли не запутать командующего Черноморским флотом и сковали его инициативу. Неудивительно, что адмирал А. А. Эбергард, который был сторонником активных действий, не чувствовал себя уверенно. Тем не менее инструкции Ставки и МИДа изменились в 20-х числах сентября, когда адмирал получил разрешение на минирование собственного побережья. Очевидно, это изменение позиции Ставки было вызвано опасениями возможности десанта. После 21 октября Ставка и МИД почти каждый день информировали об ухудшении отношений с Турцией. Утром 27 октября А. А. Эбергард вывел основные силы флота в море, которые вернулись на рейд Севастополя на следующий день в 13 часов 30 минут. Командующий Черноморским флотом знал, что «Гебен» находится в Черном море – его заметил русский торговый пароход «Александр Михайлович». В 17 часов 30 минут 28 октября во флот пришла телеграмма, извещающая о том, что объявление войны со стороны нового противника состоится в этот же день 165.

Последний прогноз был недалек от истины. Но турецкое правительство не собиралось объявлять войну – оно готовилось начать ее без объявления. 24 октября после совещания Энвера, Джемаля и Талаата В. Сушону был передан приказ, подписанный двумя днями ранее. Он гласил: «Задача турецкого флота – захватить господство на Черном море. Установите местонахождение русского флота и без объявления войны совершите на него нападение по месту обнаружения» 166. 25 октября В. Сушон получил секретные приказы, подписанные Джемалем-пашой. Они были адресованы турецким морским командирам, которые ставились в подчинение немецкому адмиралу. 26 октября Германия внесла в Константинополе аванс в счет нового займа – 5 млн турецких лир золотом 167. «Завтра мы выйдем в море, и это уже не будет прогулка! – записал в этот день в своем дневнике один из офицеров «Бреслау». – Как только всему миру станет известно, что турки присоединились в качестве союзников к германо-австрийским армиям, пусть узнают также, что «Бреслау» и «Гебен» не почивают на лаврах» 168.