Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало

В тот же день М. Н. Гирс потребовал от османского правительства паспорта дипломатов, и вечером следующего дня русское посольство покинуло Константинополь 195. Следует отметить, что, несмотря на наличие большой толпы, многочисленная конная и пешая полиция смогла обеспечить порядок, и отъезд посольства не был омрачен инцидентами 196. 19 октября (1 ноября) турецкое посольство в России было информировано о разрыве дипломатических отношений между двумя странами, а 20 октября (2 ноября), после того как пришло подтверждение выезда русских дипломатов из столицы Османской империи, решилась судьба турецких: их известили, что они покинут Петроград и отправятся домой через Скандинавию, Германию и Австро-Венгрию 197. Выезд турецких дипломатов был хорошо организован, сотрудники посольства покинули страну под охраной жандармов, никаких эксцессов не было допущено 198.

19 октября (1 ноября) турецкое правительство объяснило свое нападение на русские суда и города провокацией с русской стороны и даже предложило предать случившееся забвению. Прибывший в этот день к С. Д. Сазонову османский поверенный в делах зачитал ему ноту великого визиря: «Передайте министру иностранных дел Сазонову, что мы глубоко сожалеем, что враждебный акт, вызванный русским флотом, нарушил дружеские отношения обеих держав. Вы можете заверить Императорское российское правительство, что Блистательная Порта не применет дать этому вопросу надлежащее разрешение и что Порта примет все меры к прекращению возможности повторения подобных фактов. Вы можете заявить ныне же господину министру иностранных дел, что турецкое правительство решило запретить флоту выходить в Черное море и что мы, в свою очередь, надеемся, что русский флот не будет крейсировать у наших берегов. Я твердо надеюсь, что Императорское российское правительство выкажет в этом деле такой же примирительный дух, как и мы, в интересах обеих стран» 199.

С. Д. Сазонов не принял эти объяснения и категорически отверг фантастическую версию событий, изложенную в турецкой ноте. С его точки зрения, только немедленная высылка германских военных и морских чинов могла бы стать предпосылкой для начала переговоров о компенсации за набег. Без этого русским и турецким дипломатам нечего было обсуждать 200. Нота великого визиря была очередной попыткой выиграть время. Уже 29 октября султан подписал манифест о вступлении в войну, в котором говорилось о том, что русские войска перешли границу на Кавказе, англофранцузский флот обстрелял Дарданеллы, а английский – Акабу. Русское, английское и французское правительства объявлялись главными врагами халифата 201. Это не помешало великому визирю уверять 17 (30) октября М. Н. Гирса, что он «сумеет привести к порядку немцев». Разумеется, ни в этом разговоре, ни в своей телеграмме от 19 октября (1 ноября) визирь не обмолвился об удалении германских военных из Турции 202. Одновременно с вылазкой в Черное море турки предприняли попытку атаки Суэца, причем ссылок на провокацию со стороны англичан в этом случае не было 203.

1 ноября за М. Н. Гирсом последовали английский и французский послы в Турции и сотрудники миссий. 20 октября (2 ноября) Николай II подписал манифест об объявлении войны Турции: «В безуспешной доселе борьбе с Россией, стремясь всеми способами умножить свои силы, Германия и Австро-Венгрия прибегли к помощи оттоманского правительства и вовлекли в войну с нами ослепленную ими Турцию. Предводимый германцами турецкий флот осмелился напасть на наше Черноморское побережье. Немедленно после сего повелели мы Российскому Послу в Царьграде со всеми чинами посольскими и консульскими оставить пределы Турции. С полным спокойствием и упованием на помощь Божию примет Россия это новое против нее выступление старого угнетателя христианской веры и всех славянских народов. Не впервые доблестному русскому оружию одолевать турецкие полчища – покарает он и на сей раз дерзкого врага нашей Родины. Вместе со всем народом русским Мы непреклонно верим, что нынешнее безрассудное вмешательство Турции в военные действия только ускорит роковой для нее исход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря» 204.

В последний момент великий визирь попытался исправить положение хотя бы в отношениях с Парижем. 2 ноября турецкий посол в этой стране встретился с Т. Делькассе и сообщил ему турецкую версию случившегося: «26 и 27 октября турецкий флот упражнялся в стрельбе в Черном море. 28-го один турецкий крейсер и три или четыре контрминоносца увидели отряд русских судов, состоявших из минного заградителя «Прут» и трех миноносцев, которые направлялись ко входу в Босфор с намерением искать (?! – А. О.) мины. Вследствие сего начальник оттоманского отряда, имея в виду, что между Турцией и Россией существовало состояние войны (?! – А. О.), направился к одному из русских портов и причинил ему повреждения. Порта полагает, что русский корабль действовал по собственной инициативе и без ведома своего правительства, а потому она надеется, что русское правительство выразит ему свое порицание. Со своей стороны, Порта готова возвратить взятых турецкими судами русских пленных» 205. Этот неслыханный по наглости и лжи документ был оставлен без ответа. Не говоря уже о том, что нападение было совершено без объявления войны, само место гибели «Прута» было столь далеко от Босфора, что фальшь турецкой версии была очевидна 206.

23 ноября 1914 г. в Константинополе была провозглашена «священная война». Халиф обращался к мусульманам всего мира: «Центральная Европа не избегнула бедствий, вызванных на Ближнем и Дальнем Востоке московитским правительством, которое, стремясь уничтожить благотворение Божества, этого дара нациям и народам, имеет лишь одну цель – поработить человечество и которое испокон веков выказало себя жестоким и озлобленным врагом человеческого благополучия, увлекая на этот раз в общую войну правительства Англии и Франции, национальная гордость которых имеет высшим удовлетворением порабощение тысяч мусульман и которые, все питаясь низким стремлением насытить их вожделения похищением свободы населения, подвергнутого их тираническому и незаконному господству, никогда не переставали проявлять застарелую ненависть, которая толкает их поколебать и ослабить насколько возможно халифат, потому что эта высокая власть составляет поддержку мусульманского мира и силу ислама» 207.

Воспитанники французских лицеев и германских академий сочли необходимым прежде всего разъяснить причины своей ненависти к России.

Скоро они продемонстрируют свою способность защищать «благотворение Божества, этого дара нациям и народам», истребляя собственных подданных – армян, греков, арабов. В Константинополе и ряде городов Османской империи в ответ на эту декларацию прошло несколько массовых демонстраций, в столице они закончились погромами имущества подданных Антанты. Было частично разрушено здание русского генерального консульства, уничтожен памятник-часовня над могилой русских солдат в Сан-Стефано. Во вполне традиционной для турок манере вслед за этим разрушением последовало глумление над человеческими останками. Колокола с часовни направили в военный музей. Правительство приступило к массовому закрытию образовательных учреждений, принадлежащих подданным Антанты, и конфискации их имущества. Следует отметить, что объявление «священной войны» в союзе с христианскими государствами не получило однозначной поддержки даже в самой Турции, не говоря уже о ее арабских провинциях 208.