Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало

В войну кроме бывших противников по Первой мировой вмешались и бывшие союзники. Уже в декабре 1917 г. представители Антанты на конференции в Париже приняли решение о районах будущих оккупационных зон на территории России 48. Военных активно подталкивали к действию дипломаты. Так, 21 февраля 1918 г. американский посол в России писал государственному секретарю о необходимости англичанам и французам занять Мурманск и Архангельск, а американцам – Владивосток. Дж. Френсис считал, что президент В. Вильсон был настроен против участия в интервенции японцев 49и потому очень настойчив: «История показывает, что русские не способны на крупные движения и большие завоевания… если они не осуществляются под иностранным влиянием и руководством. Для союзников теперь пришло время действовать» 50. Удивительные выводы для человека, который слабо разбирался в чем-то, не связанном с покером и банками, и чудовищное невежество которого было предметом для шуток его коллег 51. Как уверял Б. Локкарт, американец «не мог отличить левого социалиста-революционера от картошки» 52. В марте 1918 г., еще не закончив Первой мировой войны, англичане и французы высадили десанты в Мурманске, а в мае к ним присоединились американцы 53.

Без сомнения, участие интервентов способствовало затягиванию войны. В результате, если в Европейской России она завершилась в 1920 г. с ликвидацией «белого» Крыма, то на Дальнем Востоке – в 1922 г. со взятием Владивостока. Последний иностранный солдат покинул территорию нашей страны только в мае 1925 г. Это были японцы, которые отличались самой масштабной и очень жестокой интервенцией. На Дальнем Востоке и в Сибири с августа 1918 по октябрь 1919 г. находились свыше 120 тыс. японских солдат и офицеров, своим присутствием обеспечивавших грабеж русской земли. Справедливости ради отметим, что англичане, американцы и прочие, уступая японцам в числе, не отставали от них в грабеже 54. В апреле 1920 г. японцы высадили десант на Северном Сахалине, и 3 июля того же года объявили об оккупации русской половины острова. Начались массовые репрессии, сопровождавшиеся «экономической эксплуатацией территории» 55. Слабость государства, обладавшего значительными богатствами, провоцировала аппетиты могучего соседа. В эти годы Токио не разменивался на разговоры о справедливости и не стеснялся в демонстрации своих интересов.

По условиям «Конвенции об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией» от 20 января 1925 г. уход оккупантов из Северного Сахалина обуславливался значительными уступками советской стороны: «.принимая во внимание нужды Японии в отношении естественных богатств, правительство Союза Советских Социалистических Республик готово предоставить японским подданным, компаниям и ассоциациям концессии на эксплуатацию минеральных, лесных и других естественных богатств на всей территории Союза Советских Социалистических Республик» 56. При этом советские власти обязались в течение пяти месяцев после эвакуации японской армии с русской территории заключить договоры о концессиях на Северном Сахалине сроком от 40 до 50 лет. Японцам должны были быть предоставлены не менее 50 % нефтяных площадей, право на добычу угля, проведение лесозаготовок, японские концессии получали особые льготные условия эксплуатации 57.

Горе слабым! Картину бедствий страны дополнили последствия разорения экономики и почти полного уничтожения и без того не самой мощной системы здравоохранения – эпидемии и голод. В любом случае, как бы ни считать, период войн и великих потрясений, начавшись для нашей страны в 1914 г., закончился не в 1917 г. и не в 1918 г. Начало Первой мировой войны завершило «длинное XIX столетие» и открыло «короткий XX век», остановившийся для нашей страны с падением государства, порожденного Октябрьской революцией 1917 г., и началом ельцинского безвременья.

Для остальной Европы начало XX в. тоже не сулило ничего хорошего. Поколение ветеранов Первой мировой мечтало о том, что она станет последней войной, но этому не суждено было осуществиться. Три традиционные империи исчезли с политической карты Европы и Азии, их место заняли новые государства – молодые республики и королевства. Практически все они стремились играть роль, на которую не претендовали их предшественники – роль плавильного национального котла. Территории, столетиями существовавшие в режиме наднационального подхода к решению местных задач и проблем, внезапно превратились в национальные государства, причем этническая, культурная и конфессиональная пестрота новообразований делала неизбежным весь трагизм их дальнейшего развития, особенно при условии насильственной натурализации народов, внезапно оказавшихся чуждыми элементами на собственных землях.

К этому стоит добавить столкновение великих национальных мечтаний соседей. Традиционные для некоторых политических культур мегаломания, филистерство и фанаберия превратили возрожденные страны в злобные и опасные чудовища. Не только Польша была, по словам В. М. Молотова, «уродливым детищем Версальской системы» 58. Новые противоречия и старые конфликты сделали неизбежной ревизию результатов Первой мировой войны. Прав оказался маршал Ф. Фош, назвавший Версальский мир 1919 г. 20-летним перемирием. Следует ли из этого, что в 1914 г. началась война, которая возобновилась после перемирия и закончилась в 1945 г.?

Русская историография этого явления находится далеко не в блестящем состоянии. Основанием изучения собственно военной и частично внешнеполитической составляющей участия России в этой войне послужили работы А. М. Зайончковского 59, который старался избегать проблем внутренней политики, а в области экономических проблем часто пользовался расхожими штампами. Не идеальным, а часто излишне лапидарным является и изложение им истории боевой работы флота, особенно на Черном море, и Кавказского фронта. Эти недостатки в значительной степени компенсировались работами М. И. Гайдука 60, В. Н. Ипатьева 61, А. А. Маниковского 62, А. М. Косинского 63, А. К. Коленковского 64, М. А. Петрова 65, К. И. Величко 66, Е. В. Масловского 67, А. П. Залюбовского 68, В. Ф. Кирея 69, Н. В. Новикова 70, Е. З. Барсукова 71, Н. Г Корсуна 72и многих других. Тем не менее эти работы в меньшей степени учитывались последующей традицией, после А. М. Зайончковского, а что касается политической составляющей, то в СССР она естественным образом полностью находилась под влиянием концепций, изложенных в послереволюционных работах В. И. Ленина. Западная историография в отношении политической истории 1914–1917 гг. полностью находилась под влиянием работ П. Н. Милюкова, прежде всего его «Истории второй русской революции» (первое издание ее первого тома – София, 1921).