Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад

Подобные настроения не могли быть основой для стойкости войск. За исключением нескольких полков, части первой линии действительно проявили себя хорошо, но распропагандированная пехота 2-й линии далеко не всегда шла вперед. В упомянутом уже 219-м Котельническом полку при первых потерях от пулеметного огня противника моральное состояние солдат сразу же резко пошло на убыль 39. 1-й гвардейский корпус, один из лучших в бывшей императорской армии, пошел в атаку с красными знаменами и немедленно залег под проволочными заграждениями, где оставался вплоть до получения приказа об отступлении 40. Значительные потери войска несли и от дезертирства, усилившегося перед наступлением 41.

Временное укрепление морали, необходимой все же для того, чтобы начать бой, было, по меткому замечанию Гинденбурга, искусственно вызванным явлением. Его хватало для начала дела, но не для его продолжения: «Последняя демонстрация силы теперь уже республиканской армии была всего лишь результатом искусственной волны, волны, которая больше не подымалась из глубины нации» 42. Из глубины шли тенденции, абсолютно не годные и даже опасные для фронта. Особенно плохо проявили себя присылаемые из тыла пополнения. Гофман вспоминал об этих боях: «Русская армия много потеряла вследствие революции в моральной стойкости, – раньше же наше положение могло бы стать тут несколько более тяжелым» 43.

Еще по дороге к фронту войска «свободной России» вытворяли что-то совершенно безобразное. Офицер-артиллерист вспоминал: «По дороге революционная армия совершенно разоряла мирное население. Солдаты ловили кур, разбирали на дрова заборы и форменным образом уничтожали встречавшиеся на пути фруктовые сады. При этом совершенно не принималось во внимание, кому этот сад принадлежит: ненавистному буржую, помещику или бедному крестьянину. Никто при этом не давал себе труда обрывать плоды с веток, а просто обрубал целые ветви» 44. Выйдя за его пределы, на территории «противника» свободные люди свободной страны совсем распоясались.

На реке Ломница и у Калуша русское наступление приостановилось, прежде всего, из-за отсутствия качественных резервов. Во взятом городе начались повальные грабежи 45. Парадоксально, но теперь в Галиции самым дисциплинированным соединением стала Туземная дивизия, полки которой холодно встретили революционные изменения и демократизацию 46. Приказ № 1 не был поддержан всадниками. В отличие от них русские унтер-офицеры, обозные и особенно пулеметная команда, составленная из матросов Балтийского флота, активно поддержали новые веяния 47. В результате, в отличие от 1914 г., грабили солдаты свободной России, а всадники «Дикой дивизии» останавливали грабежи и служили в качестве пожарной команды фронта 48.

29 июня (12 июля) их бросили под Калуш, подступы к которому остались почти незащищенными. «Когда мы вошли в Калуш, – вспоминал офицер Кабардинского полка, – когда-то, по-видимому, нарядный и чистенький австрийский городок, он выглядел точно мертвым: мы не встретили в нем ни одного жителя. Дома стояли с выбитыми окнами и дверьми, на улицах валялись разные вещи, выкинутая мебель, осколки стекол, ветер разносил пух и перья. Воздух был противно насыщен винными испарениями, как в скверном кабаке. После пьяной ночи “товарищи”, видимо, развернулись во всю ширь и “погуляли” на славу. Кое-где они валялись и до сих пор в бесчувственном состоянии. Куда делась целая бригада – неизвестно, офицеров ее мы не видали ни одного» 49.

Позиции под городом пришлось прикрывать спешившейся кавалерии 50. Бригада, имевшая в своем составе не более 1,5 тыс. сабель, остановила наступление немецкой пехоты 51. Никакой поддержки от собственной пехоты она не получила. Часть полков, стоявших в тылу, вообще отказалась наступать. Разложение затронуло даже гвардию. В конце июня военный министр посетил лейб-гвардии Гренадерский и Павловский полки 52. Здесь его ожидал неприятный прием: как отмечалось левым офицером, министру было нанесено «тяжкое словесное оскорбление» 53.

Визиты Керенского перестали помогать. Ему уже попросту не дали говорить, обозвали «буржуем» и заявили, что главная задача солдат – это воевать с такими вот буржуями. Среди лозунгов преобладали «Долой войну!» и даже «Долой все!» 54. Солдаты категорически отказались присоединиться к корпусу в наступлении и даже во встрече с избранниками народа. Расположившись неподалеку, полки прислали делегацию с просьбой прийти к ним. Керенский и сопровождавшая его делегация попытались подействовать на них словом. В результате вместо речи с аплодисментами экскурсия закончилась словесной перепалкой с главой полкового комитета гренадер штабс-капитаном И. Л. Дзевалтовским 55. Он уже долго и активно работал над превращением гвардейских полков в нечто подобное Кронштадту на Юго-Западном фронте и немало преуспел в этом. Это дало возможность большевистскому агитатору с успехом противостоять лидеру Временного правительства 56.

«Товарищи, – обратился к полкам министр, – я приехал к вам, чтобы приветствовать вас от имени свободного русского народа и революционного Правительства. Я объехал большую часть фронта, как ваш военный министр, как ваш товарищ и старый солдат революции, и должен сказать, что не было случая, чтобы какая-нибудь часть корпуса или дивизии отказалась беседовать со мной вместе с другими товарищами по корпусу или дивизии. Сила в единении, а не в разъединении» 57. Изложив свой взгляд на природу силы, «старый солдат революции» стал вспоминать декабристов, героев освободительного движения, а также министров старого режима, не приезжавших, как он, общаться с солдатами. Его начали приветствовать криками «Ура!», затем начались выступления других делегатов. Казалось, кризис был преодолен, но это было ошибочное впечатление 58.

Министра перебил Дзевалтовский 59. Он заявил: «Ваших речей нам не надо. Мы их достаточно слышали. Нас убеждать не нужно. Мы хотели бы встретить Вас как товарища, но не можем. Не можем Вас приветствовать и как министра. Вы отменили смертную казнь, когда были министром юстиции, но ввели ее, когда подписали декларацию прав солдата и гражданина» 60. После этого Дзевалтовский передал гостю резолюцию недоверия полка к правительству и лично Керенскому, а также требование его отставки 61. Министр явно не ожидал такого поворота дел и, пробормотав что-то о достижениях революции в области свободы слова, позволивших солдатам читать самые разные газеты, выразил уверенность, что полки все же присоединятся к наступлению, когда в нем примет участие вся армия. При полном молчании собравшихся он покинул митинг 62. «В общем, конечно, был провал, – вспоминал участник делегации, сопровождавшей Керенского. – Впечатление уступчивости, нерешительности власти на фоне растерянности командного состава не предвещало ничего хорошего» 63.