Сергей Кремлев - Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы

За сутки до смерти, 29 апреля 1945 года в 4.00 утра, при свидетелях, Йозефе Геббельсе, Мартине Бормане, Вильгельме Бургдорфе и Гансе Кребсе, Адольф Гитлер скрепил своей подписью политическое завещание.

Привожу его фрагмент:

«Это неправда, что я или кто-то другой в Германии хотели войны в 1939 году. Её хотели и её устроили исключительно те международные государственные деятели, которые или были еврейского происхождения, или работали в интересах евреев. <���…> Пройдут столетия, но из руин наших городов и исторических памятников будет возрождаться ненависть против того, в конечном счёте, ответственного народа, которому мы всем этим обязаны: международному еврейству и его пособникам. Ещё за три дня до начала немецко-польской войны я предложил британскому послу в Берлине решение немецко-польских проблем…. Но оно было отвергнуто, так как круги, задающие тон в английской политике, желали войны частично из-за выгодных сделок, частично подгоняемые организованной международным еврейством пропагандой. Но у меня не осталось никакого сомнения в том, что если народы Европы будут опять рассматриваться только как пакеты акций этих денежных и финансовых заговорщиков, то тогда к ответу будет привлечён и тот народ, который является истинным виновником этой убийственной войны: еврейство!..»

Последними словами завещания были:

«Я обязываю руководство нации и подчинённых, прежде всего, к неукоснительному соблюдению расовых законов и к беспощадному сопротивлению мировому отравителю всех народов – международному еврейству».

Столицу Рейха штурмовали люди, осенённые знаменем Ленина – Сталина. Именно Россия большевиков привела фюрера к последнему росчерку пера. Тем не менее у него, отринувшего общий с ними путь противостояния силе Капитала, не сдержавшего договора с ними, обвиняющих слов для большевиков не нашлось. Их за него дописали послевоенные «стенографы» типа Безыменского, который утверждал: «В своём завещании Гитлер поминает не только международное еврейство, но и его пособников! … Под пособниками он и имел в виду большевиков».

Однако это не может быть так, во-первых, потому, что если бы фюрер имел в виду большевиков, то он бы прямо о том и сказал: чего ему было стесняться накануне смерти!? Во-вторых, из контекста ясно, что под пособниками здесь имеются в виду круги, задающие тон в английской политике, которые желали войны.

И ведь таковые круги, действительно, имелись по обе стороны океана. И по ту сторону океана они были даже многочисленнее, сплочённее и могущественнее, чем по эту . И упомянутое фюрером предвкушение «выгодных сделок» эти круги не обмануло. В ходе Второй мировой войны над Америкой постоянно шёл второй в двадцатом веке золотой «дождь» из «туч», собиравшихся в Европе из слёз, крови и дыма пожарищ. Первый такой «дождь» пролила над Америкой Первая мировая война, как и Вторая мировая война, организованная всё той же Америкой. Так что заменять слово «пособники» словом «большевики» мы не вправе.

И вот тут начинается самое интересное!

Далее цитируется ряд показаний высокопоставленных деятелей Рейха или лиц, самим служебным положением близко поставленных к личности фюрера и попавших в советский плен. И эти показания – одно удивительнее другого!

Начнём с заявления личного представителя гросс-адмирала Деница при ставке Гитлера, вице-адмирала Фосса, которое было передано Фоссом 2 мая 1945 года командующему 3-й Ударной армией генерал-полковнику Кузнецову.

Фосс писал:

«В последние дни перед кончиной фюрера неоднократно говорилось о том, является ли наилучшим исходом для Европы ориентация на Англию и Америку, или на Россию (жирный курсив везде мой . – С. К ). Фюрер видел в маршале Сталине наиболее сильного из своих противников и в последние дни в разговорах со мной часто высказывался о суровой и не способной на компромисс волевой личности этого противника. Поскольку он вследствие полного прекращения связи в течение последних 14 дней не смог сообщить гросс-адмиралу об этом изменении своих взглядов , несмотря на то, что была сделана попытка через курьеров передать соответствующее извещение, фюрер незадолго до своей смерти поручил мне лично передать эту точку зрения своему преемнику – гросс-адмиралу Деницу…

Я был особенно предан фюреру и гросс-адмиралу. Ввиду того, что гросс-адмирал счёл бы неизвестное ему волеизъявление, переданное каким-либо другим лицом, провокацией, сам же он как моряк до сего времени в политическом отношении ориентировался на запад, я считаю необходимым информировать его лично и прошу дать мне возможность в сопровождении русского офицера ориентировать его.

Я хотел бы при этом сообщить ему последние слова благодарности фюрера за его и мою верность и описать последний час [(фюрера)] так, как я сам его пережил.

Прошу это заявление не опубликовывать.

P.S. <���ранее уже приводился. – С. К .>

Вице-адмирал ФОСС

Перевёл:

Нач. следственной части РО

(разведывательного отдела, – С. К.)

штаба 3-й Ударной армии

капитан АЛЬПЕРОВИЧ

Верно: пом нач. по использованию

опыта войны штаба 3-й Ударной армии,

гвардии капитан ДМИТРЕНКО».

Поскольку никаких переговоров с Деницем, назначенным Гитлером в своём политическом завещании новым канцлером Рейха, вести никто не собирался и никакого политического значения и веса позиция гросс-адмирала уже не имела, заявление 48-летнего вице-адмирала Ганса Эрика Фосса осталось без последствий.

Однако оно было. И оно было не единственным свидетельством пересмотра Гитлером в апреле 1945 года своей позиции относительно России и Сталина.

Так, 17 мая 1945 года личный адъютант фюрера Отто Гюнше дал обширные показания, из которых приведу лишь важную для нас сейчас небольшую часть:

«… Дверь в личные комнаты фюрера была немного приоткрыта, и оттуда исходил сильный запах миндаля (цианистый калий). Я заглянул в дверь, но внутрь не вошёл, а опять направился в комнату для совещаний. Там уже был также генерал-майор войск СС Монке… Я слышал, что рейхсляйтер Борман во что бы то ни стало хотел попытаться пробиться к гросс-адмиралу Деницу, чтобы ознакомить его с последними мыслями фюрера перед его смертью. Я не знаю, о каких мыслях шла речь… Затем ко мне подошёл генерал-майор войск Монке и сообщил, что на основании высказываний фюрера без него лишь сотрудничество с Россией может до некоторой степени сохранить Германию. <���…>

Штурмбаннфюрер СС Гюнше

Перевёл:

пом. начальника следственного отдела

Разведуправления Генштаба

Красной Армии

гвардии капитан Широков».

А вот извлечение из собственноручных показаний самого́ 34-летнего командира дивизии «Адольф Гитлер», начальника Центрального района обороны берлина Вильгельма Монке, данные им в Москве 18 мая 1945 года: