Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1

Могу в этой связи повторить, что мы были людьми здравомыслящими и, уж конечно, не думали о том, что вся война будет вестись только на территории противника… Но уже то, что мы всерьез занимались парашютной подготовкой и готовили людей не только к приземлению, но и к приводнению, было очень хорошо и говорило о многом.

На вопрос: помнит ли он, как для него началась война? — отец ответил:

— Еще бы. Такое, да нс помнить… Я, как обычно, задержался допоздна на работе. Накануне пришло много сообщений от нашей агентуры о возросшей активности белогвардейской и украинской эмиграции. Смысл их был один: война на пороге. В половине пятого звонок. Первый заместитель наркома госбезопасности Меркулов: «Зайдите». Вхожу в кабинет. По лицу вижу — что-то случилось. «Началась война, — говорит Меркулов. — Немцы напали со всех сторон. Есть сообщения от пограничников, о том же передает иностранное радио… Нужно немедленно перестраивать всю работу. Собрать всех сотрудников. Отозвать всех, кто находится в отпуске… Ваша штаб-квартира вне Москвы — в Озерах. Вся территория, все помещения, обслуга — все в вашем распоряжении. Ставьте туда телефонные аппараты, рацию. Приступайте…» Павел Михайлович Фитин, начальник Разведуправления (я был его заместителем), в это время, как нарочно, находился за пределами Москвы. Разыскал его. «Видите, мы не просчитались, — сказал спокойно Фитин. — Выезжаю».

Город еще спал, дворники поливали улицы, в булочные завозили хлеб, а у нас уже хлопали двери, все сотрудники спешно собирались в отделе. На лицах один вопрос: в чем дело? Объясняю. Ни удивления, ни потрясения — все ждали именно этого. На лестничной площадке провели митинг… Не удивляйтесь. Да, даже в такой системе, как НКГБ, без этого не обходилось… Но дело есть дело, тут же возникли вопросы, где размещаться, где вести подготовку разведчиков и диверсантов…

Могу ли я назвать сегодня адреса, где мы развернули подготовку людей?.. Могу. В Мытищах, на стрельбище «Динамо». Там проходила боевая подготовка разведчиков и диверсантов. Главное внимание уделяли работе со взрывчаткой, стрельбе… Мы широко использовали и район Озер, о чем я уже упомянул. Там и летом, и зимой наши люди жили в лесу, обогревались костром, в таких же точно условиях, в каких им приходилось потом действовать. Один из наших центров располагался на хорошо знакомом москвичам стадионе «Динамо», под трибунами которого шла запись в войска Особой группы НКВД СССР. Были еще несколько загородных объектов, где шла такая же боевая подготовительная работа. Конечно, была создана специальная группа людей, которые проходили подготовку изолированно ото всех.

Где-то в середине дня вдруг зазвонил телефон — специальный аппарат наркома. «Зайдите», — говорит Берия… (Было бы крайней нелепостью полагать, что Сталин мог доверить этот важнейший пост непрофессионалу. Берия досконально знал, что такое боевая работа в условиях подполья за рубежом.)

Спускаюсь на третий этаж. Берия сидит за столом: «Что успели сделать?» Докладываю о парашютно-десантной службе, о том, что приступили к боевой подготовке в Мытищах и что подбираем кандидатуры агентов-одиночек, которых будем запускать (простите профессиональную терминологию) в тылы противника. «Районы вашего действия?» — «Ближние и дальние тылы противника на Западном направлении». — «А Восток?» Я говорю: «Но у нас войны с Японией нет». — «Мало ли что может произойти. Готовьтесь. Займитесь и Дальним Востоком. Создавайте разведгруппы без трескотни. Нам будут нужны разведчики. Нужны люди с японским языком. Постарайтесь быстрее найти таких».

К этому часу уже было ясно, что войска с трудом сдерживают гитлеровскую армаду. Вопреки всем прогнозам, война уже шла на нашей территории. Под угрозой захвата оказался ряд важнейших центров страны. «Немедленно пошлите людей, на которых мы можем положиться, на Минское, Одесское, Киевское направления и в Прибалтику», — приказал Берия.

Как свидетельствует мой отец, тут же всем службам наркомата было дано указание всячески оказывать ему содействие. Без промедления началась работа по формированию так называемых войск Особой группы. Для них требовалось огромное количество людей — тысячи и тысячи. Никакие штаты НКГБ не выдержали бы этого. И главное — для всех этих людей, готовых сразу же принять участие в вооруженной борьбе против гитлеровцев, была нужна надежная правовая база. Ведь руководство отчетливо понимало: будут раненые, будут погибшие. И всех их должен был охранять закон, так сказать — принять всех под свою опеку. Так возникла идея необычной воинской части, которая должна была заниматься исключительно разведывательно-диверсионной работой.

Действенную помощь в формировании этого войска оказал ЦК ВЛКСМ. Он мобилизовал на помощь чекистам около тысячи человек из числа комсомольцев. Сюда влилась почти вся спортивная элита Москвы — чемпионы страны, рекордсмены мира. Все это был мужественный народ, имеющий четкое понятие о долге. Воевать рядом с такими людьми для рядовых комсомольцев было огромной честью.

— Выяснилось, — вспоминал отец, — что до моего прихода к Берия звонил Георгий Димитров, руководитель Коминтерна. Речь шла о политэмигрантах, нашедших убежище в Советском Союзе.

Я выехал к Димитрову. «Есть люди, которые хотят воевать, просят направить их на фронт», — сказал он. «Кто именно, сколько?» — «Прежде всего — испанцы, несколько сот человек…»…Да, мы воевали с Германией, но уже пришли сведения, что Франко просится стать участником войны против СССР и направляет «Голубые дивизии». Но главное, испанцы, о которых говорил Димитров, были очень опытные люди, прошедшие на родине трудную школу гражданской войны и знавшие, что такое стрельба и что такое диверсия и разведка… Нам передали не только испанцев, но большую группу болгар, немцев, прибалтов, англичан, французов, девять вьетнамцев — все потом воевали в составе наших подразделений за линией фронта.

Работа пошла. Из наркомата я уже не уезжал. Про дом можно было забыть… Мы понимали, что самое трудное — это выдержать, устоять. Хотя бы три, четыре месяца. Потом будет легче. К нам был назначен моим заместителем Виктор Александрович Дроздов, сын шахтера, мужественный и опытный чекист, очень интересный человек. Это он занимался подготовкой знаменитого Кузнецова. Впрочем, не только его…

На вопрос корреспондента, сколько же человек было отправлено в тылы противника, отец сказал, что было их более десяти тысяч. А на вопрос, был ли еще кто-нибудь из разведчиков класса Кузнецова, ответил односложно:

— Немало. Был у нас такой выдающийся разведчик — Гейне. Исключительная наша находка. Был Игорь Миклашевский — боксер. Отправили его в тыл противника не в группе, а в одиночку — это потруднее. Он пробрался туда, куда нам нужно было… В Берлин. Нашел того человека, который нам был нужен. Сделал то, что было нужно. Ушел, был ранен. Но благополучно выкрутился из всех ситуаций… Повторяю: таких людей было немало…