Арсенал-Коллекция 2015 № 06 (36)

В 17:15 22 июня 2-я тактическая группа ОЛС в составе «Максима Горького» и 1-го дивизиона эсминцев («Гневный», «Гордый», «Стерегущий») вышла с внешнего рейда Усть-Двинска. Вечером корабли прошли Ирбенский пролив через проход, оставшийся в заграждении «Айзенах», обогнули с запада Моонзундские острова и в 03:20, находясь в 25 милях севернее маяка Кыпу, приступили к выполнению задачи. Как писалось выше, мины в районе «засорения» ставились со значительными интервалами, но то обстоятельство, что корабли патрулировали курсами север-юг и, с поставленными параванами, пересекали минные линии под углом 20 градусов значительно увеличивало шансы встречи с миной. Последующие события многократно описывались в литературе советского и постсоветского периодов.

В 03:40 мина ЕМС взорвалась в параване у борта эсминца «Гневный», оторвав ему носовую часть. В последующие 2,5 часа корабли отряда прикрытия имели шесть встреч с минами.

Только одна из них была подсечена, а остальные пять взорвались у бортов или в непосредственной близости от кораблей. В результате двух взрывов два корабля получили тяжелые повреждения, вследствие чего крейсер «Максим Горький» надолго вышел из строя, а эскадренный миноносец «Гневный» пришлось покинуть. Оставленный экипажем он затонул лишь спустя несколько часов, что явно указывало на возможность спасения эсминца. Остальные три подрыва мин в параванах, к счастью, не привели к фатальным последствиям. «Гордый», попадавший на мины дважды, получил повреждения, потребовавшие трехдневного ремонта в доке, а «Стерегущий» отделался легкими повреждениями. Лишь один из перечисленных случаев произошел на самом поле «Апольда», а все остальные на участке «засорения», только из-за того, что наши корабли, не представлявшие начертания минных линий, форсировали поле под острым углом.

«Максим Горький» на ремонте в Кронштадте

Пренебрежение минной угрозой, несомненно имевшееся у начальника штаба ОЛС, теперь сменилось прямо противоположными чувствами. Именно поэтому он приказал вести поврежденный крейсер не в Таллин, а в северную часть пролива Моонзунд, где в 08:30 23 июня корабль приткнулся поврежденной носовой частью к отмели у острова Вормси. Интересно отметить, что «Горький», как и большое число кораблей, прибывших для его эскорта (три эсминца, три катера МО, четыре БТЩ, по одному спасательному и гидрографическому судну), счастливо разминулись с минами заграждения «Гота», стоявшими перед входом в Моонзунд.

Проводка началась утром 24-го. Крейсер шел в охранении эсминцев, а впереди строем уступа построились четыре тральщика с выставленными контактными тралами. В реалиях сложившейся обстановки такой ордер никак не защищал «Горького», а лишь увеличивал шансы подрыва на донных минах, стоявших, по-видимому, несколько в стороне от основного фарватера. В 11:57 в районе носовой части БТЩ Т-208 «Шкив» раздался взрыв, вызвавший детонацию в носовом артиллерийском погребе. Корабль надломился, средняя часть корпуса осела, полубак и корма приподнялись, внутренняя часть полубака и ходовой мостик были вырваны и вылетели за борт. Из личного состава погибли 29 человек, в том числе находившиеся на мостике командир ОВР главной базы КБФ капитан 2 ранга Милешкин, командир дивизиона тральщиков, командир корабля и штурман. Были утрачены все документы, разработанные штабом ОВРа на переход. Проводка была немедленно прервана, и крейсер вернулся на прежнее место. Не известно, чем бы все закончилось, если бы командир отряда не принял решения не дожидаясь окончания траления (оно снова велось контактными тралами!) провести «Максим Горький» в Таллин по обходному пути по малым глубинам, где в мирное время крупные корабли не рисковали плавать из-за навигационных опасностей. В этот раз все прошло гладко, и в 01:30 25 июня крейсер вошел в главную базу.

Вся эта эпопея вызвала большой резонанс в штабных структурах КБФ. Утром 24-го - по-видимому, сразу вслед за докладом о гибели «Шкива» - командующий КБФ вице- адмирал В.Ф. Трибуц шифрограммой докладывал наркому ВМФ: «Самая трудная и тяжелая опасность для флота в связи с недостаточным количеством тральных сил является минная опасность. В течение суток противник почти парализовал деятельность флота в Финском заливе, забросав минами с воздуха Таллин, Палдиски, устье Финского залива, на которых подорвалось три корабля. На сегодня ни одного корабля нельзя выводить без риска». Процитированные строки свидетельствуют, что расчет немцев вызвать шок внезапной массовой постановкой мин в значительной степени оправдался. В последующие два месяца войны вплоть до ухода КБФ из Таллина штаб флота ни разу не спланировал выходов крупных надводных кораблей за пределы Финского и Рижского заливов, то есть того, чего больше всего боялись немцы на этапе планирования морской части операции «Барбаросса».

«Максим Горький» на ремонте в Кроншталте

Впрочем, было бы неверным утверждать, что такая пассивность стала результатом только действий противника. Оперативный план КБФ изначально был ориентирован на оборону входов в заливы и противодесантную оборону Моонзундских островов. Причем крупным корабля в этом отводилась не такая уж заметная роль. Это подтверждается следующим фактом: уже в 5 часов утра, т.е. сразу после того, как командование ВМФ окончательно утвердилось во мнении, что началась война, нарком Н.Г. Кузнецов отправил Трибуцу шифровку, согласно которой в Усть-Двинске для обороны Рижского залива следовало оставить один крейсер и дивизион эсминцев, а другой крейсер и все оставшиеся эсминцы перевести в Таллин. Сразу после этого находившийся в Таллине линкор «Октябрьская революция» требовалось отконвоировать в Кронштадт, куда еще накануне войны был отправлен «Марат». Такая дислокация говорила скорее о желании сберечь корабли, чем о стремлении использовать их на коммуникациях противника. Таким образом, немецкая минозаградительная операция лишь закрепила наше командование в тех намерениях, которые у него и так существовали. Основой же для этих намерений являлись как пробелы в теории применения ВМФ, ставившей во главу угла создание и оборону ЦМАП, так и крайне слабая работа разведки, данные которой не позволяли правильно оценить группировку и возможные замыслы противника. В результате всех этих ошибок 1941 год на Балтике оказался для нас годом необычайно тяжелых потерь и крайне скудных успехов. Потребовалось два года войны, чтобы, научившись на своих ошибках, начать давать немцам сдачи, а потом и перейти к наступлению на морском театре.