Арсенал-Коллекция 2015 №04 (34)

Американцы быстро сориентировались, на капоте виллиса ящичек такой с ячейками, там у него и часы, и мыло, парфюмерия, галантерея. Я у одного американца за 3000 оккупационных марок купил часы, он такой довольный: «Вот, на эти деньги я приеду домой и открою дело!» А у меня этих марок, была полная полевая сумка.

Как-то я взял с собой ребят и пошли мы гулять по городу, походили, устали, зашел я к коменданту, чтоб переночевать нам, а там помещение было - бывшее военное училище. В комнате коек 20, нас было человек 10, мы разместились. А у нас у всех были лампасы, казачья же часть. Сняли мы гимнастерки и легли на матрасы. Я лежу, открывается дверь, заходит полковник, за ним еще несколько полковников, и встали как вкопанные. Потом видно главный их группы, матом: «Ну их на..., здесь одни генералы». Повернулись и ушли.

Что в немцах мне понравилось, это дисциплинированность, порядочность, честность. Стояли мы в Преемнице, у меня был мотоцикл «Триумф», и я с ординарцем частенько ездил в Бранденбург, и по близлежащим городкам, просто так, посмотреть, как народ живет. Однажды у нас бензин кончился, недалеко от хутора, я к немцу обратился, попросился переночевать. Он нас в комнатку маленькую поселил, чаю вскипятил, яиц сварил.

Утром собрались домой, рассчитаться же надо, я достал купюру 100 марок. Он сразу руками машет: «Nicht good, Nicht good». Думаю: «Вот свинья, 100 марок даю, а ему мало». Достает он маленький листочек бумаги, и мелким почерком карандашиком пишет, перечисляет наименования. Написал он, наверное, с десяток названий, за что сколько причитается. Вот думаю нахал. Показывает он на лампочку, сколько сгорело электроэнергии, и сколько он израсходовал на нас, показывает на постель, сколько стоит стирка белья, показывает в окно - мотоцикл стоит, я глянул, он чистенький, вымытый и заправленный бензином, и так далее. В общей сложности он насчитал 22 марки и несколько пфенингов. Я на него так смотрю... взял он 100 марок и ушел, приходит отдает 70 с чем-то марок.

Другого немца, где мы были на постое, было несколько деревьев черешни, захотелось нам черешни, я у него спрашиваю: «Нам бы ведро черешни». Немец сказал, что если будете сами собирать, то одна цена, если я буду собирать - другая. И говорит: «Вот на этом дереве два ведра, на этом полтора».

Когда в конце лета уходили из Германии, шли через Берлин. Головные части корпуса выходили из Берлина, то тыловые только входили. Песня «Едут, едут по Берлину наши казаки» это про наш корпус.

- Вы писали домой письма?

- У меня и сейчас сохранилось одно письмо, которое я отправил родителям, когда мы находились в обороне на реке Висла. Обычно все письма проверяла цензура, и ставила штамп «проверено военной цензурой». Поэтому писать все, что хочешь, нельзя было, а мне хотелось родителям рассказать, где я нахожусь. Дома, меня родители и друзья звали Юрием, и в письмах я писал, что встречал Юрия там-то и там, и мои понимали, где я нахожусь и где был. Отец на карте отмечал флажками все указанные мною места.

После демобилизации я работал в торговле, а потом опять предложили в армию. Начальником 3-ей части работал, здесь, в Хвалынском военкомате. Потом в Пугачеве. Военкомом Советского района, и в Марксе. Вот такая моя служба.

Автор выражает благодарность сыновьям Георгия Федоровича, Алексею и Сергею, за помощь в работе над интервью.

Интервью и лит. обработка: А. Чунихи