Рафаил Мельников - "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

Сознавая безнадежность продолжения и желая сохранить управление отрядом, М.К. Бахирев приказал поднять сигнал: "Гражданину" идти в канал", "Славе" также сигналом было приказано пропустить "Гражданина" вперед. Строго выполняя приказ и не переставая отстреливаться, "Гражданин" начал разворачиваться на север. "Слава", выйдя уже к о. Шильдау (вне сферы огня), продолжала уходить и на сигналы не отвечала. Блестящий образец воинской доблести проявил в эти минуты "Баян". Выйдя на позицию по предложению М.К. Бахирева, командир С.Н. Тимирев вызвал огонь на себя и отчаянным маневрированием ("машины работали без отказа, и большой крейсер вертелся как вьюн") в продолжение 15 мин прикрывал отход "Гражданина" за Шильдау. Лишь по отходе, когда уже нельзя было в узкости сильно менять курс, "Баян" получил несколько опасных попаданий, но, не потеряв скорости, сумел выйти из-под огня.

В бою революционные моряки отличились и на "Славе", и на "Баяне". Как докладывал М.К. Бахиреву старший артиллерийский офицер старший лейтенант Ю.Ю. Рыбалтовский (1886-1919, чекисты), в бою на "Славе" "вся старая команда вела себя идеально, но некоторая часть молодой бегала с поясами и панически что-то кричала; таких было до 100 человек". На "Баяне" члены судового комитета, как свидетельствовал С.Н. Тимирев, устроили летучий митинг протеста против решения адмирала и командира принять бой. Но весь актив собравшихся в надежно, как казалось, защищенном носовом подбашенном отделении, настиг разрыв германского снаряда.

"Что "Слава" нервничала все время, можно видеть и по семафорам, делавшимся с этого корабля", – говорилось в отчете М.К. Бахирева, составленном в 1919 г. для Морской исторической комиссии. В рапорте инженер-механика мичмана А.В. Шимковича (1893-?) от 15 октября говорилось, что после первых попаданий в "Славу" на верхней палубе "несколько человек из машинной и строевой команды одевали на себя пояса и бегали взад и вперед по палубе". Такой же факт, приведенный в работе А.М. Косинского, свидетельствовал в своем рапорте мичман Н.М. Ковшов, видевший на срезе много команды, надевавшей пояса.

Главной заботой адмирала по окончании боя было "не позволить "Славе" первой войти в канал и тем закупорить вход для остальных кораблей". По счастью, "Слава" слишком поспешила и сбилась с курса, корабль имел большой дифферент на нос, немного не дойдя до входа в канал, уткнулся носом в часть его подводной бровки. Вход в канал остался свободен, позволив в нужном порядке во главе с менее других сидевшим в воде "Баяном" начать проход под собственными машинами (ранее канал проходили на буксирах).

"Слава" после боя у о. Шильдау (вверху) и после затопления. 1917 г

Последние минуты "Славы" отражены в истории особенно большим многообразием версий и свидетельств. Дальнейшая штурманская хроника событий представляется следующим образом:

13 ч 18 мин. "Слава" держалась под машинами у входа в канал, имея минимальное число команды, необходимое для управления, и весь состав офицеров. "Баян" и "Гражданин" малым ходом идут по каналу.

13 ч 20 мин. по приказанию командира были подожжены фитили подрывных патронов.

13 ч 22 мин. отпущена боевая смена машинной команды, все рулевые и сигнальщики, остались лишь 12 охотников из команды и офицеры.

13 ч 30 мин. "Слава", имея инерцию, подошла (машины застопорены и в машинах никого не было) ко входу в канал, на руле, за отсутствием рулевых, стоял старший штурман.

13 ч 32 мин. "Слава", дойдя до входных шаровых вех, имея углубление носом 34 фут (глубина канала была тогда 26,5 фут), уперлась носом в грунт.

13 ч 42 мин. после доклада старшего минного офицера лейтенанта А.Э. Зиберта (1891-?) о том, что до взрыва погребов осталось 8 минут, все люди и последним командир перешли на миноносец "Сторожевой" и корабельный моторный катер.

Но взрыва не произошло, и по просьбе командира и офицеров "Славы" адмирал М.К. Бахирев разрешил взорвать корабль торпедами. Из шести торпед, которые выпустили "Москвитянин", "Амур" и "Туркменец-Ставропольский", взорвалась только одна. Она была выпущена еще относительно сохранявшим порядок службы "Туркменцем-Ставропольским" 3* 3 * Таково было состояние материальной части и выучка флота. М.К. Бахирев в своем отчете написал: "Ввиду важности случившегося я просил расследоввть это дело, и главный минер Балтийского флота капитан барон P.P. Мирбах (1882-1965, Берлин. С 28 декабря 1914 г. состоял флагманским минным офицером штаба командующего флотом Балтийского моря – P.M.) сказал мне, что после тщательной проверки происходящего оказалось, что взрывов не произошло только вследствие небрежного хранения мин и отсутствия ухода за ними". .

Далее, согласно вахтенного журнала, события на "Славе" развивались следующим образом:

13 ч 58 мин. взрыв кормовых погребов и пожар в корме.

14 ч 12 мин. второй взрыв.

14 ч 20 мин. третий взрыв, которым оторвало корму, после чего корабль погрузился кормой до 12-дм башни. Все взрывы сопровождались усилением пожара, который с небольшими взрывами продолжался еще более суток.

Как говорилось в отчете адмирала М.К. Бахирева, "Славу" затопили не в самом канале, а на SSO в 2-3 каб. от входных вех в канал.

В тот же вечер команда и офицеры, доставленные на миноносцах в Рогокюль, отбыли на поезде в Ревель.

По сведениям германского историка (Э. Чишвица, "Захват балтийских островов Германией в 1917 г.", М., 1937, с. 120-137): "К северу от Шильдау продолжал гореть остов "Славы". После полудня 6/19 октября до о. Шильдау смог дойти адмирал Гофман со своими двумя крейсерами и 20-й полуфлотилией миноносцев, и только 7/20 октября на рейде Куйваста появился дредноут "Кениг"".

Днем раньше командующий всей операцией адмирал Шмидт пришел в Аренсбург на "Мольтке". Тот самый "Мольтке", от покупки которого у Вильгельма II отказался Николай II и который теперь, как "Гебен" в Севастополе, становился наглядным уроком всех упущенных возможностей.

Эпохальную историко-патриотическую и гражданскую драму "Славы", разыгравшуюся на отмели в Моонзундском канале, история запечатлела в нескольких фотографиях. Есть фотография "Славы" в бою, где ее окружают фонтаны разрывов снарядов германских дредноутов. Это был последний, еще под гордым андреевским флагом, парад старого флота, в котором героически сопротивлявшиеся "Слава", "Баян" и "Цесаревич" поддержали доблесть русского флота. Есть фотография, запечатлевшая энергетическую смерть "Славы". Внешне мало поврежденный, корабль с креном на левый борт стоит уже без признаков жизни. Остыли, утратив жар своих топок, котлы корабля, сел пар в трубопроводах, затих шум донок и котельных вентиляторов, замерли главные и вспомогательные механизмы, помещения погрузились во мрак. Тишина и запустение воцарились в лишившихся людского тепла каютах и бесчисленных помещениях.