Рафаил Мельников - Слава. Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

Горестная складывалась картина: инженерный корпус флота, стоявшего на пороге жесточайших испытаний, должен был, как милость, вымаливать у скаредного "превосходительства" решений, определявших судьбу флота и судостроения. И точно так же оставались нерешенными другие жизненные проблемы флота: его комплектация современным вооружением и техникой, боевая подготовка. Но такова была действительность. И для решения названной, ие решавшей всех проблем (они, очевидно, откладывались до лучших времен) частной задачи И.М. Диков считал возможным ограничиться хотя бы четырьмя необходимыми мерами. Следовательно, в соответствии с ранее состоявшейся резолюцией пересмотреть положение о корабельных инженерах, должна была быть внесена ясность в положение, статус, права, обязанности и нормы комплектации сообразно роду занятий непосредственно руководящих работами первых помощников строителя – указателей, требовалось уточнить и положение о найме рабочих для кораблестроительных работ, чтобы, в особенности, устранить практику их перевода портовыми властями с корабля на корабль без ведома строителя. Продолжал И.М. Диков настаивать и на учреждении, пусть даже и в составе МТК, особой инспекции кораблестроительных работ, которая была бы независима от кораблестроительного отдела и состояла из главного инспектора и двух его помощников.

Расчет председателя был верен: против комиссий, которые во множестве учреждались в структурах ведомства, "его превосходительство" возражать не стал. Скорого решения от нее ожидать не приходилось, но для И.М. Дикова важно было хотя бы обозначить проблему, чтобы со временем надеяться и на ее решение. Борьба с косным Управляющим, который, как бревно, лежал на пути развития флота и судостроения, приобретала затяжной характер. Но с этим уже ничего нельзя было сделать. Обращение к главному начальнику- "великому князю" генерал-адмиралу, как заведомо бесполезное, исключалось. В результате два года, в продолжение которых судостроение могло бы существенно (на 20-30%, как показал последующий опыт) ускориться, было потеряно на выработку "Положения о новом судостроении". "В виде опыта" на 5 лет (бюрократия и здесь старалась подстраховаться) оно было введено с 22 мая 1900 г.

Замысел В.П. Мессера и А.М. Токаревского, усилиями И.М. Дикова и членов комиссии, был наконец частично осуществлен. Все структуры, занятые постройкой новых кораблей, с соответствующими специалистами по технике и вооружению были выведены из подчинения порту и под названием "новое судостроение" во главе с главным корабельным инженером порта образовали своего рода единое казенное предприятие.

Объединив и верфи Галерного островка и Нового адмиралтейства, это предприятие по своим правам и возможностям стало приближаться к Балтийскому заводу (Н.И. Дмитриев и В.В. Колпычев. "Судостроение и судостроительные заводы в России и за границей", С-Пб, 1909, с. 916). Реорганизация оправдала себя, "опыт" был продолжен и позволил в конце концов объединить образовавшийся Адмиралтейский завод в 1914 г. с Балтийским. Но рутина сопротивлялась отчаянно. И хотя считавшееся учебным заведением среднего образования техническое училище морского ведомства еще в 1898 г. было преобразовано в Морское инженерное училище, в 1900 г. сформировано "Новое судостроение", а в 1902 г. состоялось и открытие Санкт- Петербургского Политехнического института (с кораблестроительным отделением), но время на борьбу с "его превосходительством" было потеряно безвозвратно. Многим светлым идеям, непоправимо навредив флоту, не дал осуществиться косный Управляющий и его достойный продолжатель с 1903 г. – Ф.К. Авелан. И потому только в 1911 г. состоялось слияние МТК и Главного Управления кораблестроения и снабжений (ГУКиС) в Главное Управление кораблестроения (ГУК), на чем инженеры настаивали еще в 1899 г.

В такой непростой обстановке, в отчаянной борьбе передовых сил флота с рутиной, и подчас элементарным невежеством, продолжалось и проектирование броненосцев типа "Бородино".

Понимая всю особенность стремительно уходящего времени, начальник Балтийского завода, мобилизовав весь творческий потенциал своих инженеров, уже 16 февраля смог представить на рассмотрение два новых проекта, выполненных в соответствии с резолюцией "Его превосходительства". Но в МТК и на этот раз с рассмотрением проектов не спешили. Только через месяц, 15 марта, появился журнал № 53 по результатам обсуждения двух проектов завода и соответственно переделанного проекта главного корабельного инженера Санкт-Петербургского порта. И вновь приходится оставлять открытым вопрос: была ли эта задержка случайной по известной безалаберности или она составляла продолжение интриги с неуклонным продвижением проекта А. Лаганя в соответствии с августейшим выбором великого князя. В соответствии с ней воздвигались новые преграды на пути проекта Балтийского завода. Ведь чем дольше оттягивалось время с принятием решения по этому проекту, тем больше шансов оставалось на утверждение в качестве базового проекта А. Лаганя проекта Нового адмиралтейства. Свободный от мучительных переделок, на которые обрекался Балтийский завод, проект Нового адмиралтейства приобретал преимущества опережающей готовности к началу работ на стапеле. Это обстоятельство, при известной комбинации в сравнении достоинств проектов, могло стать весомым доводом для окончательного отодвигания проекта Балтийского завода.

На состоявшемся 15 марта новом обсуждении переработанные Балтийским заводом варианты (литер "3" и "Ж") сравнивались с двумя проектами строившегося в Тулоне по контракту с верфью "Форж и Шантье" броненосца "Цесаревич" (12903 т) и во всем его повторявшего, но несколько удлиненного (до 121 м вместо 118,46 м) и водоизмещением 13516 т броненосца, предназначенного к постройке в Новом адмиралтействе (будущий "Бородино"). Опережая события, этот броненосец именовали уже "начатый постройкой", но фактически начали строить только через 2 месяца – 14 мая. Вместо 20 котлов, предусмотренных на этих аналогах, по варианту "Ж" (продольное расположение) значилось 25, а по варианту "3" (поперечное расположение) – 24 котла. Водоизмещение увеличивалось до 13560 т, мощность механизмов – до 17000 л.с. (на 700 л.с. больше, чем у аналогов), что по расчетам обеспечивало скорость до 18 уз "с лучшим углем и наемными кочегарами". По расчетам скорость составляла 17,86 уз против 17,64 и 17,69 на аналогах. Так приближалась к завершению затягивающаяся и до конца не поддающаяся объяснению интрига под адмиралтейским шпицем. Неразделимо переплетены в ней все застарелые изъяны тогдашней системы управления флотом и кораблестроением. И невозможно понять – была ли позиция МТК осознанной, или к такой позиции (включая непонимание всех преимуществ ускорения работ за счет отечественной конструктивно-технологической практики) его членов принуждало заранее "разъясненное" повеление великого князя.