Рафаил Мельников - Крейсер I ранга “Адмирал Корнилов. 1885-1911.

Для временного жилья сокращенного (80 человек) числа команды в Кронштадте готовили наспех переоборудовавшуюся шхуну. О незамерзающей Либаве – тогдашний заброшенный медвежий угол – думать не приходилось, там еще только примерялись к сооружению военного порта. Оставался один малопригодный для базирования Ревельский порт – так же непростительно медленно осваивавшееся захолустье. Перспектива зимнего в нем прозябания возымела свое действие.

12 октября 1888 г. Е.И. Алексеев телеграфировал в Петербург: “Результаты вчерашнего испытания наибольшей скорости с искусственным дутьем комиссия считает весьма удовлетворительными; средняя скорость получилась 17,6 узла, этой пробой “приемные испытания окончены”.

Теперь все силы были брошены на подготовку к скорейшему уходу.

19 октября 1888 г. в 1 ч пополудни, имея осадку носом 18 ф 8 дм и кормой 22 ф 8 дм, с экипажем из 360 человек, крейсер вышел из Шербурга. На борту корабля находились шесть французских граждан, принятых с разрешения генерал-адмирала: два вольнонаемных механика, два машиниста и два кочегара. В трюмах находилось 641 т угля, 6 т смазочного масла и никаких боеприпасов. В таком облегченном состоянии “Адмирал Корнилов” очень порадовал своего командира. В Немецком море, – писал он, – в течение 32 ч имея крепкий противный ветер и крупную волну (и никаких показателей степени волнения – P.M.), крейсер держался прекрасно (и здесь одни прилагательные!), легко входил на волну и сохранял “свою скорость”. Половину пути – от Шербурга до Борнхольма – шли со скоростью 10,55 уз, остальной путь до Кронштадта – 13 уз.

Весь 1700-мильный переход занял 6 дней 21 час. При давлении пара в котлах 98-112 фунтов кв.дм и 56- 72 об/мин гребных винтов средняя скорость составляла 10,5 уз. В пути израсходовали 302 т угля, из них 272 т собственно на действие машин в продолжение 157,5 часа, “считая в этом расходе на действия рулевого прибора, динамо-машин, двух вентиляторов и на паровое отопление”. Поэтому 1000-тонный запас угля при скорости 11,35 уз мог обеспечить 6200-мильную дальность плавания. Расход угля был бы существенно ниже, если бы кочегары были не столь неопытны, а уголь более доброкачественный, чем принятый во Франции английский брикет, отличающийся повышенным содержанием смолистых веществ. С хорошо обученной командой и полноценным кардифским углем часовой расход, полагал Е.И. Алексеев, можно будет уменьшить с 1,7 до 1,5 т и соответственно до 7500 миль увеличить дальность плавания.

По методике, предложенной известным отечественным инженер-механиком почетным членом МТК В.И. Афонасьевым (1843-1913), дальность плавания “Адмирала Корнилова” при самых благоприятных обстоятельствах получалась равной 6600 миль. МТК в своих сводных данных 1907 г. (РГА ВМФ, ф. 421, оп. 3, д. 507, л. 106) оценил ее в 3100-5000 миль.

В 10 ч утра 26 октября 1888 г. “Адмирал Корнилов” пришел в Кронштадт. Крепости он, не имея никаких боеприпасов и вооружения (пушки Готчкисса могли еще быть не установлены), не салютовал и ограничился обменом приветственными сигналами.

Пришелец из экзотического по тем временам дальнего запада, из прекрасной, но мало кому ведомой Франции, корабль своим изящным яхтенным видом с роскошным, словно лезвие бритвы, таранным форштевнем привлек всеобщее внимание. Следуя личному повелению Александра III, крейсер уже 26 октября вошел в гавань и стал готовиться к зимовке. Из экипажа оставалось уже только 254 человека, но и эти вскоре подлежали переводу кто в отапливаемые помещения в казармах, а кто в подготовленную ранее шхуну. Как в добрые старые времена императора Николая Павловича, крейсер подлежал обращению в состояние безжизненного необитаемого хранения на все время зимы.

27 октября замещавший министра начальник ГМШ Н.М. Чихачев телеграфировал И.А. Шестакову в Ливадию: “Вернулся из Кронштадта осмотрев “Корнилов”. Спешу принести Вам искренние поздравления с весьма счастливым воспроизведением типа лихого крейсера. “Корнилов” вполне украсил собой наш флот”. В тон ему высказывались и другие, являвшиеся из Петербурга, ответственные визитеры. В этом хоре официальных восторгов успел наследить и наследник престола будущий император Николай II. Обозрев крейсер и не ведая его проблем (“бездонная” конструкция, протекающие котлы, хлипкие машины), он сумел оценить изысканность французской мебели, отделки кают и другие понятные его примитивному уму удобства.

Для “Адмирала Корнилова” начинался новый период его жизни.

Все лето 1889 г. “Адмирал Корнилов” вместе с другими работами был занят установкой все еще отсутствовавшей (спустя год после сдачи!) артиллерии.

Главный командир Кронштадтского порта вице- адмирал С.П. Шварц (1929-1905) 22 июня 1889 г. в ГУКиС сообщал о полученной от Е.И. Алексеева просьбе известить Луарское общество о времени предстоящего испытания корпуса крейсера стрельбой, чтобы оно могло своевременно командировать на это испытание своих инженеров. Крейсер вышел на рейд 7 августа, стрельба же состоялась 8 и 9 августа. Невнятный характер упоминаний об этих испытаниях заставляет думать, что проведены они были “для галочки” и составлением обстоятельных актов о них власти себя не утруждалии. Адмирал Шварц рапортом в ГУКиС от 18 октября 1889 г. свидетельствовал, что комиссия для проведения стрельб “не назначалась”. Видимо, испытания провели тихо – “по семейному”, дабы не создавать повода для обременительных для порта новых работ.

Донесение инженера Долгорукова ограничивалось перечислением приводившихся в нем результатов стрельб. Из него следовало, что из 6-дм дальнобойных орудий было сделано по два выстрела: один учебный, другой боевой. Из правого же носового орудия ввиду неисправности станка сделали три учебных выстрела. По “несколько” выстрелов сделали из скорострельных пушек и орудий Барановского. Никаких повреждений корпуса не обнаружили. “Вполне удовлетворительной” признали и установку орудий, произведенную Кронштадтским портом. Сохранившийся в делах акт свидетельствовал о стеклах, разбившихся при стрельбе, в частности – восьми бортовых иллюминаторов жилой палубы. 20 октября 1889 г. МТК за подписью вице-адмирала К.П. Пилкина признал результаты стрельбы достаточными для окончательного расчета с фирмой.

До этого в июле 1889 г. командир Е.И. Алексеев предложил снять по три шеста с борта с носа и с кормы. Мотивировалось это помехой стрельбе из носовых выбрасывающих аппаратов и опасностью сетей этих шестов для лопастей гребных винтов. Но МТК здраво рассудил, что на ходу сети вблизи винтов ставить не следует и шесты надо сохранить.

16 августа свою ненадежность обнаружили водомерные стекла паровых котлов. При разрыве одного из них давлением пара разбило три восьмисвечевых лампочки Эдисона и одно стекло вагонного фонаря. Повреждения отнесли к неизбежным в море случайностям.