Всеволод Егорьев - Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.

Еще менее можно идеализировать японские методы войны и говорить о праве японских империалистов на защиту гуманности и интересов мирного населения в наше время после всех зверств, которые были применяемы японской военщиной в годы интервенции против народов, населяющих ныне Советское Приморье, или тем более после поистине варварских действий японских интервентов в Шанхае, Манчжурии, во Внутренней Монголии и Китае – в последние годы.

Вместе с тем, нельзя не признать, что действия владивостокских крейсеров 10 февраля не могли не дать японскому правительству и феодально-буржуазным правящим кругам Японии благоприятной почвы для воздействия на свое и заграничное общественное мнение.

Картина окружения четырьмя первоклассными крейсерами маленького японского мирного каботажника и обстрела второго, еще меньшего, была слишком благоприятной для развития вокруг этого инцидента соответствующей агитации японской прессы против русских «варваров».

Это было тем более необходимым для Японии в эти дни, когда приходилось затушевывать неприглядность первых поступков японских морских сил против русского флота в Порт-Артуре, в Чемульпо и т. д. Надо было скрасить факт нападения японских миноносцев без объявления войны на русскую эскадру в ночь на 9 февраля и подчеркнуть нарушение «права войны» со стороны русских.

Это и было сделано японской печатью немедленно.

Газета «Иомиури» приводила факт потопления «Наканоура Мару», как «свидетельство дикой жестокости и развратности русских, способное заставить самого хладнокровного человека сжать зубы», и вопрошала о том, «являются ли русские настоящими варварами, северными готами или вандалами, чуждыми стыда и справедливости. ..?»

«Дзидзи» «обращала внимание всех сторонников объективных наблюдателей на преступление, явно нарушающее все обычаи войны и принципы гуманности».

«Токио Асахи» задавала вопрос своим читателям, «может ли быть что-нибудь более варварским, нежели факт, когда четыре громадных боевых корабля преследуют и уничтожают маленький мирный пароход?»

Некоторые западноевропейские и американские газеты также объявили действия русских 20 февраля 1904 г. «подлыми» и «жестокими и во всех отношениях недостойными цивилизованной нации, хотя бы и во время войны». [75] 1 «The Russo Japaneee War», fully illustrated, 1904, № 1, статья «А Russian squadron fires on defenseless Merchantmen», стр. 96.

Вряд ли, в свете современных актов, совершаемых японским империализмом в Манчжурии, Внутренней Монголии, в Шанхае и в Китае вообще, при воспоминании о линии поведения японских интервентов в гражданскую войну против русского народа в Приморье в 1919-1922 гг. кто-нибудь поверит в искренность приводимых ламентаций японской реакционной прессы периода 1904 г.

Печатаемые здесь выдержки японских газет приводятся лишь для уяснения того, как японским правительством и феодально-буржуазными кругами Японии были использованы первые неудачные действия владивостокских крейсеров.

(Схема 1)

Возвратившись из первого похода 14 февраля, крейсеры десять дней простояли во Владивостоке. За это время исправлялись причиненные штормом повреждения, производилась погрузка угля и пополнение боезапаса.

Каждый вечер корабли готовились к отражению торпедной атаки. Для обеспечения обнаружения миноносцев противника в устьевой части бухты Золотой Рог была оборудована световая преграда.

Еще более надежной защитой от проникновения в бухту японских миноносцев был лед, служивший серьезным препятствием для их легких корпусов, несмотря на то, что он разбивался регулярно ледоколом. К тому же стояли сильные морозы (до 22-23° С).

Во время стоянки в Золотом Роге выяснилась вся немощь Владивостокского порта того времени в отношении снабжения кораблей топливом.

Крейсеры пришли с моря 14 февраля. Только под вечер следующего дня подвели к борту баржи и началась погрузка угля своими командами. Чтобы дать отдых вернувшимся из штормового крейсерства людям корабельного состава, порт прислал нанятых корейцев- рабочих и матросов Сибирского экипажа лишь на следующий день. Записи корабельных журналов в следующие дни полны жалоб: «Погрузка угля не производится, барж не ведут. К исправлению обшивки крейсера («Громобой». – В. Е.) порт еще не приступал». [76] 1 На крейсерах проход через льды, привел к обрыву у ватерлинии многих листов медной обшивки подводной части, которыми покрывалась в то время деревянная обшивка, в свою очередь защищавшая стальные листы днища и бортов корпуса. 16 и 17 февраля все еще не были подведены баржи к «Рюрику». Корейцы грузили уголь очень медленно – по 20-22 тонны в час. Немногим лучше грузили свои команды (до 30 тонн в час).

В один из этих дней командующий отрядом доносил наместнику: «Недостает барказов, задерживают подготовку запасов, нанял пароход, но на это средств мало».

24 февраля отряд в составе тех же четырех крейсеров вышел в море во второе крейсерство.

Целью его было выполнение той части задачи, поставленной Владивостокскому отряду в основной директиве адмирала Старка, которая осталась невыполненной в первый поход.

Предстоящая операция была направлена на корейские порты к бухты, расположенные в заливе Браутона (Корейского залива) и к северу от него, а также на подходы к ним от берегов Японии и, в частности, от портов залива Вакаса.

Выход из Владивостока занял довольно много времени как вследствие окрепшего из-за 20- градусного мороза льда, так и потому, что впервые приходилось выходить по извилистому фарватеру через недавно поставленное в восточных воротах пролива Босфор Восточный заграждение из гальванических мин крепостной минной роты. Проход сквозь него происходил поодиночке.

Выйдя в Уссурийский залив, крейсеры встречали отдельные льдины. К югу от о-ва Аскольд льда вовсе не было.

Чтобы замаскировать истинные цели крейсерства, сначала шли в юго-восточном направлении и только когда скрылись берега Приморья повернули в юго-западную четверть, взяв курс к острову Мацусима (Дажеелет).

На следующий день (25 февраля) в открытом море в течение двух часов производилось учебное маневрирование (эволюции по сигналам); в 16 часов эскадра повернула по направлению к мысу Пещурова (Цогадай тан), рассчитывая обнаружить берега к рассвету. 26 февраля в 8 часов открылся корейский берег. Определив по нему свое место, корабли отошли от берега и крейсеровали малым ходом на линии сообщений Гензана с портами Японии (Гензан – Цуруга).

Весь день и следующую ночь эскадра держалась в этом районе.

Напряженное наблюдение за горизонтом приводило лишь к тому, что не один раз фонтаны кашалотов, часто встречавшихся в этих местах, принимались за дымы на горизонте.