Виктор Кузнецов - Цена свободы – атомная бомба

В основном заключенные были бытовики, осужденные по указу от 04.06.47 года от 1 до 5 лет, но было много и с большими сроками - от 10 до 25 лет.

Что хорошо - что бригады были сформированы по специальностям. Надо землекопов - выведут землекопов, надо каменщиков, плотников или штукатуров - выведут тех, которые нужны. Были люди-универсалы, сидевшие в лагерях по несколько лет, имели разные специальности и могли делать все - даже рисовать картины, делать абажуры (светильники) и пр. и пр.

Написано собственноручно в 2003 г.

Из воспоминаний Г.Силаева - работника МК-13 , автора книги «Найти себя», о его первой встрече с бригадой заключенных.

Крещение моё было в траншее глубиной 5 метров, где нужно было подсчитывать норму. Выполнение нормы на 151% сокращало срок наказания в три раза – «день за три». Я знал это. При подсчёте оказалось, что норма выполнена на 146 процентов. И тут мои подчиненные сказали, что «я не прав». Впервые в жизни я нарушил закон и написал «липу». При проверке начальство меня наказало, в том числе и начётом. Когда заключённые узнали об этом, они отдали деньги, которые у меня вычли из зарплаты.

Заключённые были разные: плохие и хорошие, но какой-то человеческий порядок был. Отношения у меня с ними были нормальными и деловыми.

Время работы с заключёнными я называю не иначе, как временем моего «народного образования».

В те времена должность десятника была низшей ступенью производственного инженерно-технического персонала. Получив эту должность, я был обязан к 7 утра приходить на развод ЗК к лагерю и забирать свою бригаду. Пронизывающий осенний ветер, моросящий дождь и одиноко стоящие молодые специалисты, ожидающие свою рабочую силу, представляли не лучшее зрелище на фоне глухого забора лагеря, освещенного у проходной подвесными фонарями-зонтиками. Лай сторожевых собак извещал о приближении развода.

«Стройсь! По четыре человека в колонну!» И за пару минут автоматчики с собаками встречали вместе с нами колонну заспанных заключённых.

Наступал момент, когда бригада выходила из зоны и под конвоем с собаками шла к месту работы. Пройти нужно было три километра. Я должен был идти вместе с заключёнными. И тут возникал вопрос: как идти? За оцеплением или внутри него, в рядах с заключёнными? Не знаю, какой внутренний голос подсказал мне, но принят был второй вариант. Дрожали коленки, зубы нервно стучали, но именно этот вариант оказался верным. Это я почувствовал через неделю работы с заключёнными. Я не выделился, шёл вместе с ними, и они меня поддержали и, несмотря на мой юный возраст, стали по-своему уважать.

Написано собственноручно в 2003 г.

Из воспоминаний Елены Ивановны Кузевановой (Яковлевой), инспектора ФГУП «Комбинат «Электрохимприбор:

Было мне три года (1955 г.), мы жили в деревянном доме по ул.Чапаева (дом этот позднее снесли, на этом месте построили общежитие «Орбита»). По этой улице каждое утро проводили под конвоем заключенных на работу. Строили они Дом Культуры. Когда заключенные возвращались с работы, мы со старшими детьми выбегали на обочину дороги – посмотреть на них.

С игрушками тогда было плохо, песочниц мы никогда не видели, лепили из глины «пирожки» и сушили их на солнце. Такими игрушками играли дети нашего двора. Для каждой девчонки было счастьем иметь настоящую куклу, тогда куклы делали из такого материала, что при падении у куклы обязательно откалывался нос.

Возвращались заключенные с работы уставшие, но, завидев нас, улыбались, называли нас по имени, рассказывали, что дома у них тоже есть дети – они очень по ним скучали. Дарили нам игрушки из гипса: рамочки для фотографий, гипсовые шары, статуэтки. Для нас это было целое «богатство». Так я и запомнила их – заключенных: колонна мужчин в фуфайках, шапках-ушанках – под конвоем.

Написано собственноручно 26.09.04 г.

Из воспоминаний Черных Тамары Николаевны- ветерана города Лесного:

В деревне Елкино помню, мы, детвора, среди взрослых были зрителями концертов художественной самодеятельности заключенных и охраны. Мест всегда не хватало и мы располагались на полу. Из программ запомнились пирамиды, цирковые номера, песни. Я и сейчас вспоминаю, какой восторг вызывал необыкновенный голос солдата кавказской национальности. Он пел громко, с переливами. На всех концертах аншлаг.

Написано собственноручно в 2005 г.

Из воспоминаний Черепановой Валентины Афанасьевны - учителя ИЗО, ветерана города Лесного, главного редактора городского телевидения.

1957 год. Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в разгаре. Мне 20 лет, в 16 закончена школа, учёба в институте четыре года. Получен диплом и распределение. Хотя институт называется МГПИ, но несколько человек (по учёбе заслуживших и согласившихся) получают т.н. «спецназначение». Что, куда – тайна и сплошная романтика. Понятно только, что Москва без меня выстоит, а страна – пропадёт.

Накануне отъезда нам вручили билеты на поезд до Свердловска, до этого мы даже не знали, куда нас направили.

Тайны продолжались: у кого бы я ни спросила, где ГОРОНО – никто мне не отвечал. До чего же секретный город! Подумать, что прохожие элементарно не знают, я не могла. Наткнулась на почту по ул. Ленина, дала маме телеграмму в Москву, узнала, где ГОРОНО. За сквером – деревянный домишко, в котором две комнатки. В первой сидела женщина непонятного возраста под портретом Маркса. Прическа её точно повторяла ту, что на портрете. Только не было бороды. Очень хотелось смеяться, но вскоре пришлось посерьёзнеть. Антонина Александровна встретила меня приветливо, объяснила, где буду жить и работать: школа такая-то и такая-то, и школа ИТЛ. Эта аббревиатура мне была неизвестна, а уточнять постеснялась. Я знала ИТР и решила, что это что-то близкое.

И тут выяснилось, что у меня нет сумочки. Вспомнила, что последний раз я с ней «общалась» на почте. Без всякой надежды ринулась туда. Она лежала там, где я её оставила – это было чудо №1. Проголодавшись, я купила пирожок с изюмом. Московский опыт говорил, что уж несколько изюминок там точно будет. Но - чудо №2 – там была начинка! из изюма. Чудеса продолжались.

Оказавшись в общежитии, я вновь встретилась со своими спутницами, ехавшими из Свердловска, тоже учителями, и стала хвастаться, что буду работать там, сям, да ещё в школе ИТЛ. Они-то знали, что это такое, и поспешили меня «обрадовать».

Лихо. 20-летнюю девчонку назначили работать в «школе ИТЛ» Предупредили, что оценки должны быть в рамках преподаваемого предмета.

Первый день. Подхожу, дрожа, к вахте. Вызывают охрану. В сопровождении солдата иду в школу, которая почему-то в глубине лагеря. Вхожу в класс. Стоят очень милые разновозрастные люди, прилично одетые (я думала, что они должны быть в соответствующей «форме» с номером на груди). Почти у всех ясные глаза.