Светлана Герасимова - Ржевская бойня. Потерянная победа Жукова

Можно говорить о том, что в конце января относительно удачный этап наступательной операции советских войск закончился. Их положение значительно ухудшилось, измотанные длительным наступлением в условиях суровой зимы, обескровленные войска при ощутимой нехватке материально-технических средств утратили свои наступательные возможности. Так, общие потери только армий Калининского фронта (без 3-й и 4-й ударных) приближались к 80 000 человек. В то же время противник, несмотря на большие потери, сумел противостоять натиску Красной Армии и выстоять в очень серьезной ситуации. По словам К. Рейнгардта, в конце января немцы вновь создали «стабильный фронт»: «В конце января 1942 года вследствие недостатка сил русское контрнаступление также выдохлось, как и немецкое наступление 5 декабря 1941 г.».

Но Ставка ВГК требовала продолжения наступательных действий. Ввиду общности задач Западного и Калининского фронтов, с целью более тесной координации их действий 1 февраля было восстановлено главное командование Западного направления. Его возглавил Г. К. Жуков. В директиве о создании командования направления подтверждалась прежняя задача операции: «Задачей ближайших дней Западного направления наряду с занятием г. Вязьмы считать окружение и пленение ржевско-сычевской группы противника…». Но условия для выполнения этой задачи уже не были такими благоприятными, как в начале операции.

В начале февраля начинается второй этап Ржевско-Вяземской операции, когда немецкие войска нанесли контрудары по всем главным направлениям действий советских армий. Особенно ухудшилось положение частей, прорвавшихся в немецкий тыл. Командование группы армий «Центр», опасаясь потери Вязьмы как важного железнодорожного узла на главной снабженческой артерии германских войск в центре Восточного фронта, уже к началу февраля сосредоточило под Вязьмой до шести дивизий. Атаки ослабленных советских войск, у которых практически закончились боеприпасы, продовольствие, фураж, были встречены организованной системой огня, контратаками пехоты, поддержанной танками и авиацией. Ф. Гальдер 2 февраля дал характеристику этим боям: «5-я танковая дивизия уничтожает группы противника, просочившиеся в наш тыл. Эти бои за линией фронта носят комически уродливый характер и показывают, что война как таковая начинает вырождаться в драку, далекую от всех известных ранее форм ведения войны».

Овладеть Вязьмой советские войска не смогли. Части 11-го кав. корпуса были отброшены от автострады, и немецкие коммуникации западнее Вязьмы были восстановлены. 2–3 февраля гитлеровским войскам удалось также ликвидировать прорывы севернее и южнее Юхнова. Части 33-й армии, 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и 8-й воздушно-десантной бригады Западного фронта также оказались в окружении.

На Калининском фронте 5 февраля дивизии 29-й армии были отрезаны от частей 39-й армии, и им пришлось сражаться в полном окружении (схема 12).

Схема 12. Окружение 29-й армии в феврале 1942 г. Немецкая версия

Схема 13. Бои в районе деревень Ножкино и Кокошкино западнее Ржева в феврале 1942 г. Немецкая версия

В результате в ходе операции южнее и севернее Вязьмы оказались окруженными или полуокруженными крупные группировки советских войск. Но с начала февраля, по словам К. Рейнгардта, «прорвавшиеся в тыл немцев советские войска оперативной угрозы уже не представляли».

На севере и юге оформившегося ржевско-вяземского выступа развернулись бои за деблокирование окруженных частей. Западнее Ржева соединения 30-й армии пытались прорвать вражескую оборону в районах деревень Ножкино, Кокошкино навстречу частям 29-й армии. После войны ветераны обеих воюющих армий вспоминали об этих боях с ужасом (схема 13). Иногда до окруженных частей, которые пытались пробиться на север, оставалось 3–4 км. К середине февраля, по мнению главкома Западного направления, «противник успел подтянуть достаточно средств и сил, чтобы не пустить армию Лелюшенко на юг», а потому он приказал, продолжая бои на прежнем участке, произвести перегруппировку в полосу соседней 22-й армии, где противник был слабее. Оттуда 19 февраля перейти в наступление на юг.

Но командующий Калининским фронтом И. С. Конев уже приказал генералу Швецову «отходить в общем направлении на Ступино», то есть на юго-запад к частям 39-й армии. Было приказано «выводить войска организованно; если не удастся вывести материальную часть артиллерии, станковые пулеметы, минометы, таковые зарыть в лесу». Для помощи выходящим частям в ночь на 17 февраля в район окружения был выброшен небольшой (по разным данным, от 300 до 400 человек) воздушный десант, но он «существенного значения не сыграл» (схема 14). Также к окруженным была выслана танковая группа из 10 танков и 100 автоматчиков и саперов 81-й танковой бригады. Пройдя по вражеским тылам, этот десант окруженных войск на указанном месте не нашел. Подобрав группу в 120 человек, в основном раненых, к свом войскам вернулись всего 2 танка и 8 автоматчиков.

Схема 14. Район десантирования 4-го батальона 204-й воздушно-десантной бригады 17–22 февраля 1942 г.

Выход окруженных соединений армии Швецова к войскам 39-й армии начался в ночь на 18 февраля и проходил в течение нескольких следующих дней. Вышедших из окружения размещали в медсанбаты. По воспоминаниям А. Н. Захаровой, бывшей медсестры 449-го медсанбата, большинство поступили с обморожениями и ранениями, «здоровых – ни одного». Отдельные группы выходили и в полосе действий 30-й армии. Замполит отдельной минометной роты 1211-го стрелкового полка А. Я. Ширяев вспоминал, что перед выходом из окружения он с несколькими товарищами, израсходовав боеприпасы, скрывался в лесу. Костров не разжигали, чтобы не обнаружить себя, питались мороженым мясом павших лошадей, корой и корнями деревьев. 24 февраля он был ранен. «На нас набрели местные партизаны и вывели к своим. Набралась довольно многочисленная группа, не менее сотни человек. На немецкие заслоны решили идти психической атакой. На рассвете наткнулись на пулеметные посты. Ринулись на кинжальный огонь с отчаянным «ура»… От преследования успели скрыться в лесу и отсидеться до темноты… Наконец, мы перешли линию фронта. Сдавая на проверку документы, я обнаружил: партийный билет настолько пропитан кровью, что едва можно было различить номер».