Владислав Швед - Катынь. Современная история вопроса

Из предъявленных испанскому корреспонденту записей было неясно, когда (в 1940 или 1941 гг.) производился расстрел. Логично предположить, что немцы в дальнейшем скрыли этот дневник именно по причине наличия в нем указаний на события осени 1941 г. Заметка в газете «АВЦ» лишний раз свидетельствует о том, что обстоятельства расстрела польских офицеров в Катыни до конца не выяснены.

Завершая тему немецкой эксгумации и идентификации в Катыни, осуществленной в 1943 г. «с немецкой дотошностью и методичностью», отметим, что она, к сожалению, пока не получила должной оценки, как образец фальсификации мирового значения.

После того, как фальсификационный характер немецкой эксгумации, осуществленной в 1943 г., стал очевидным, появляется возможность проверить обоснованность утверждений историков Ю.Зори и Н.Лебедевой о безусловной вине органов НКВД за гибель польских военнопленных весной 1940 г. Как говорилось, выводы этих историков явились решающими для Президента СССР М.Горбачева при принятии в апреле 1990 г. решения о признания советской вины за катынское преступление.

В ноябре 1989 г. на стол к Горбачеву легли основные выводы из исследования военного историка Юрия Зори «Документальная хроника Катыни», в которых утверждалось, что польских офицеров в Катынском лесу весной 1940 г. расстреляли сотрудники НКВД. Напомним, что Зоря при сравнении списков-предписаний Управления по делам военнопленных (УПВ) НКВД на конвоировании польских офицеров из Козельского лагеря весной 1940 г. в распоряжение Смоленского УНКВД с немецким эксгумационным списком обнаружил совпадениефамилий катынских жертв. Это было расценено, как « весомое доказательство роли НКВД в уничтожении поляков в 1940 г .».

Зоря осуществил сравнение всех 45 списков-предписаний на отправку пленных офицеров из Козельского лагеря. Но мы ограничимся сравнением списка-предписания УПВ НКВД СССР от 2 апреля 1940 г. на отправку 78 польских офицеров из Козельска в Смоленск. Данный список размещен в сборнике документов «Катынь. расстрел…»и любой читатель может легко проверить изложенные рассуждения (С. 75—78).

Строго говоря, проведенное Зорей исследование нельзя считать научно-обоснованным, поскольку за основу он взял не реальные этапные «повагонные» спискиконвойных войск НКВД, по которым весной 1940 г. перевозились польские военнопленные , а предварительные списки-предписанияУправления НКВД по делам военнопленных, находившегося в то время в Москве. Как известно, немецкий эксгумационный список, на основании которого зоря делал свои выводы, был составлен при полном игнорировании порядка извлечения останков катынских жертв из могил.

Установлено, что списки конвойных этапов 1940 года на перевозку пленных поляков были изъятыиз рассекреченных архивных материалов Козельского лагеря и 136-го отдельного батальона конвойных войск НКВД. Они до сих пор не обнаружены. Но в «первом приближении» сравнение можно проводить и по спискам-предписаниям УПВ НКВД, так как реальные этапные списки составлялись на основании этих списковпредписаний и во многом должны были с ними совпадать.

Зоря сверил 78 фамилий из московского списка-предписания от 2 апреля 1940 г. за подписью начальника Управления НКВД СССР по делам военнопленных П.Сопруненко с немецким эксгумационным списком и выяснил, что 56 фамилий встречаются в обоих списках. Совпадение более 70%. Казалось бы, найдено очевидное доказательство, что поляков расстрелял НКВД!

Необходимо заметить, что при сопоставлении списков Зоря не учел простейшего обстоятельства. Любое, даже 100-процентное совпадение фамилий из списков-предписаний НКВД и немецкого эксгумационного списка не противоречит выводам комиссии Бурденко! Ведь кто бы ни расстреливал польских офицеров из Козельского лагеря – сотрудники НКВД весной 1940 г. или нацисты осенью 1941 г., фамилии жертв, указанные в предписаниях на отправку из Козельска, неизбежно должны были присутствовать и в эксгумационном списке катынских жертв. Это очевидно.

Для лучшего осознания показной убедительности аргументов Зори предлагаем ознакомиться с фамилиями пленных польских офицеров из Козельского лагеря, присутствующими, как в списке-предписании НКВД от 2 апреля 1940 г., так и в эксгумационном списке 1943 г.

Слева в нижерасположенной таблице находятся фамилии из предписания УПВ НКВД, справа – из немецкого эксгумационного списка. В первой графе проставлен номер по списку-предписанию, в пятой – по эксгумационному списку в порядке возрастания.

В первую очередь следует обратить внимание на невероятный разброс фамилий польских офицеров из этого предписания УПВ НКВД по немецкому эксгумационному списку. Сформированный на основании данного предписания этап из 74 человекприбыл в Смоленск 3 или 4 апреля 1940 г.В случае расстрела сотрудниками НКВД всетрупы офицеров из этого этапа должны были бы располагаться рядом друг с другом в самом нижнем слое могилы № 1 и иметь номера эксгумационного списка примерно от 2320 до 2400.На деле же 56 выявленных Зорей фамилий из списка-предписания НКВД от 2 апреля 1940 г. распределены по всему эксгумационному списку, начиная с номера № 0037 и заканчивая номером № 4110!

«Катыноведы» утверждают, что весной 1940 г. эшелоны с пленными польскими офицерами прибывали на станцию Гнездово, там их загружали в машины, отвозили в Катынский лес и без промедления расстреливали. Но в этом случае каждый этап польских офицеров из Козельского лагеря должен был бы целиком, единой компактной группой находиться в одной могиле!

Однако согласно спискам-предписаниям НКВД и немецкому эксгумационному списку ситуация вырисовывается совершенно иная. Так, если верить немцам, останки четырнадцати офицеров из первого этапа с № 0037 (Гимпель) до № 0245 (Мазур) по эксгумационному списку, были извлечены из верхнего слоя могилы № 1. В таком случае сотрудники НКВД должны были расстрелять их после 14 апреля 1940 г.,то есть после того, когда в Козьи Горы прибыли этапы с не менее чем 2.250 офицерамииз Козельского лагеря. Возникает вопрос, где же НКВД с 4 по 14 апреля содержал 14 польских офицеров?!