Сергей Михеенков - Тайна Безымянной высоты. 10-я армия в Московской и Курской битвах. От Серебряных Прудов до Рославля.

Отряд возглавил сам полковник Ибянский. Началось преследование.

Это была жестокая, кровавая гонка. Немцы старались вытащить из района Мещовска тяжелое вооружение, обозы с армейским имуществом. Ибянский догнал их в лесу недалеко от города и сразу же с ходу атаковал. Немцы ускорили темп движения, оставили заслон. Ибянский сбил заслон, догнал колонну и снова атаковал. Так, с боями и небольшими стыками с арьергардами, были преодолены 27 километров пути до Мосальска.

Утром на колонну подвижного отряда налетели немецкие пикировщики. Полковник Ибянский тут же отдал приказ рассредоточиться.

К Мосальску подступили несколькими колоннами с разных направлений. Город оказался к полуокружении.

Выслали вперед разведку. Разведчики вскоре приволокли пленных. От «языков» стало известно: город укреплен, подготовлен к обороне и длительной осаде; оборону держат 316-й полк 212-й пехотной дивизии, 406-й полк 213-й пехотной дивизии и отряд противотанковой группы. Полки имели полный комплект людского состава и хорошо вооружены. Гарнизон поддерживали своим огнем танки и бронетранспортеры.

10-я армия в этот период танков не имела.

При штурме Мосальска полковник Ибянский применил ту же тактику, что и при взятии Мещовска. Боевые группы вышли на исходные в нескольких пунктах одновременно, охватив город с трех сторон. Артиллерия провела короткий огневой налет, после которого пехота броском достигла городских окраин и зацепилась за первые дома. Затем, усиливая нажим, начала продвигаться вдоль улиц. Бой сразу принял характер ожесточенной схватки. На некоторых участках ярость атакующих натыкалась на упорство обороняющихся, и дело решала рукопашная.

Еще не рассвело, когда полковник Ибянский, внимательно следивший за ходом и характером боя, при этом перебрасывая то на один участок, то на другой небольшие группы резервов, почувствовал, что противник начал уступать. К полудню удалось подавить последние очаги сопротивления. Бойцы забрасывали гранатами полуподвальные помещения старинных каменных зданий, где прятались окруженные со всех сторон мелкие группы и одиночки. Выводили из домов пленных. Их было много – около ста человек, при двух офицерах. Для зимы 1942-го это была редкость и большая удача. Столько пленных в одном бою пока не брала ни одна дивизия Западного фронта.

В Мосальске 325-я стрелковая дивизия захватила большие трофеи: 96 автомашин, 31 мотоцикл, более тысячи снарядов и мин. Во время штурма города бойцы полковника Ибянского уничтожили немецкую противотанковую группу. Пленные показали, что из 36 орудий, которыми располагала эта группа, к Варшавскому шоссе прорвались только четыре. 32 пушки стали трофеями 325-й стрелковой дивизии.

8 января 1942 года Мосальск был освобожден.

В этот же день была установлена связь со штабом 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Согласно приказу Ставки, дивизия поступала в подчинение кавкорпуса.

Тем временем левее по фронту продвигалась 239-я стрелковая дивизия полковника Мартиросяна [24] МАРТИРОСЯН Гайк Оганесович (1903–1978) – генерал-майор (1943). Родился в Баку. В красногвардейский батальон вступил в 1918 г. Участник Гражданской войны. С 1923 г. по 1930 г. служил в Армянской стрелковой дивизии. Окончил Закавказскую военно-политическую школу, затем Военную академию им. М.В. Фрунзе. Некоторое время на штабной работе. Затем командир стрелковой бригады, стрелковой дивизии. Во время битвы за Москву – командир 239-й стрелковой дивизии. В апреле 1942 г. награжден орденом Красного Знамени. Осенью 1942 г. контужен под Ржевом. В 1943 г. – начальник кафедры Военной академии им. М.В. Фрунзе. Окончил Высшие академические курсы академии Генштаба. Вскоре снова направлен на фронт – заместитель командующего 43-й армии, командир 90-го стрелкового корпуса. Награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, орденом Красного Знамени. . Она с ходу заняла Серпейск, сбив небольшой гарнизон – разведотряд 34-й пехотной дивизии. Не обнаружив перед собой противника, к 9 января вышла на линию Устка, Плота, Конец-Поль, Глотовка. Здесь навстречу бойцам Красной армии из леса вышел партизанский отряд. Партизаны передали в штаб дивизии последние разведданные. Некоторые из них тут же вместе с дивизионной разведкой ушли в сторону Дабужи – станции на железнодорожном перегоне Сухиничи – Ельня.

Как заметил после войны в своей книге «Битва за Москву» маршал Шапошников, в начале января «10-я армия вела наступление в четырех направлениях: на Мосальск, на Серпейск, Киров и Людиново».

И далее: «Построение армии приняло веерообразную форму, ширина фронта достигала 150 км. Такое построение предъявляло 10-й армии большие требования в организации управления и связи с разбросанными на широком фронте дивизиями. Кроме того, 324-я стрелковая дивизия целиком была отвлечена на блокирование Сухиничей; для помощи ей приходилось держать на этом направлении единственный резерв армии – слабую по численности 328-ю стрелковую дивизию».

Главной задачей 10-й армии в начавшейся Ржевско-Вяземской операции было перехватить железную дорогу Брянск– Вязьма на участке Людиново – Киров – Занозная и овладеть узлами дорог Киров и Занозная. Гарнизоны Мещовска, Мосальска, Серпейска и Думиничей были уничтожены. Теперь флангам наших наступающих частей ничто не угрожало.

Гречкин быстро вытряхнул из вещмешка все содержимое. Завернул две гранаты в запасные портянки, которые хранил как самый ценный НЗ, положил в карманы полушубка еще две «феньки», закинул за спину автомат и вдоль кювета, заросшего густарником, побежал к ольшанику, поднимавшемуся от болота к самой дороге.

Конечно, дорогу лучше было бы просто заминировать. Но Чернокутов минирование отменил.

Климантов, как всегда, позицию выбрал надежную. В алтарной части церкви в самом низу было узкое оконце. Он разобрал саперной лопаткой часть кирпичей, расширил нишу вправо и влево, чтобы видеть не только дорогу, но и часть поля в сторону противотанкового рва, где замерли бойцы лейтенанта Блинова. Рядом с Климантовым на корточках, опираясь на винтовку, сидел Антонов. Штык с винтовки он снял, но не выбросил, а носил с собой в вещмешке. И сейчас положил его рядом с собой на выступе кирпичной стены, откуда собирался вести огонь.

Колонна приближалась. Уже слышно было урчание моторов и скрип санных полозьев. Восточный ветер доносил звуки издалека.

Глаза Пояркова стали застилать слезы. Он напряженно следил за отрезком дороги, где замер его сержант, его лучший командир отделения и лучший в роте разведчик. До кустарника и ольховых зарослей танкетке, шедшей впереди, оставалось метров сорок.

Вдруг она остановилась. Открылся верхний люк. Показался корпус человека в черной фуражке с наушниками. Офицер что-то говорил, жестикулируя. Грузовики тоже остановились. Из-за тентов высунулись головы в белых касках. Значит, в машинах солдаты. Поярков почувствовал, как белье прилипло к спине и похолодело. Все пока шло по наихудшему варианту. Из колонны выскочили двое саней, запряженные парами, и, обгоняя стоявшие грузовики и танкетку, лихо вылетели вперед.