Александр Лепехин - Первый Гвардейский кавалерийский корпус

Ликвидация всей группы намечена в 2 – 3 дня. Первая задача разъединить Белова с 4 ВДК и дальше уничтожить по частям.

Этой операции они придают большое значение, считая ее началом главного наступления.

Немцы готовят еще ряд диверсионных групп, в том числе десант из русских. Основной целью ликвидированной группы было поставлено захват штаба Белова.

В штабе Белова есть… работающие в пользу немцев.

Все наши шифры известны немцам и наши радиограммы они перехватывают. О наших планах немцам известно.

Опрос произведен ввиду сложной обстановки кратко.

…донесу дополнительно. Его показаниям в ночь на 26.5.42 г. должны пройти еще группы 400 человек между Богородицкое, Акулово.

Его показаниям командир 43 армейского корпуса высоко расценивает действия десантников.

26.5.42 г. столько сил против нас – это свидетельство врага о высоком качестве наших войск. Будем драться. Белов».

Интересная телеграмма от 29.5.42 г. «Командир 5 псп («Лазо») донес, что его р-не обнаружено до 100 наших танков, из них 10 можно восстановить своими силами быстро, а к 30 танкам требуется рем. бригада и запчасти, в виде электрооборудования, аккумуляторов для Т-34 и Т-26. Если найдете возможным, прошу подать перечисленное воздухом р-н Лазо, кроме того, танкистов и ГСМ. Белов».

Противник был серьезно настроен, уничтожить группу Белова, нужно было принимать решение о дальнейших действиях. 4 июня Белов принимает решение о выводе группы из тыла противника, чтобы сохранить людей для дальнейшей борьбы. Вот его телеграмма Жукову: «Оценка обстановки на фронте группы к 4.6 видна из донесения генерала Белова Главкому Запфронта:

Главкому т. Жукову 19.00 Настало время просить Вашего совета.

Оценка обстановки: три дивизии противника громадным превосходством танков и авиации успешно продвигаются, ломая героическое сопротивление войск группы, не считаясь своими большими потерями, подводя резервы.

За 12 суток тяжелых боев противник овладел большей половиной ранее занимаемого группой района. Еще сутки боя и возможен прорыв противника в центр группы и разъединение наших сил. Дальнейший бой в окружении грозит уничтожением живой силы наших войск. В целях сохранения живой силы, качественно высокой боеспособности, просим разрешения выхода из окружения при условии продолжения упорных оборонительных боев.

План: Прорваться вост. Ельня в район 5 партизанского сп. Дальнейшем прорваться направлении Киров для соединения войсками фронта.

Просим срочных мер, помощи и совета. Белов, Щелаковекий, Заикин«

План Западным фронтом был одобрен и началась операция по выходу из тыла противника сил группы Белова. Насколько это было трудно можно понять из телеграммы от 23 июня 1942 г.: «4 вдк, штаб 1 гв. кд, остатки 5 гв. кп к 14.00 23.6.42 сосредоточились в лесу, 1,5 км сев. зап. выс. 230, 3. Люди трое суток без питания. Боеприпасов нет. Ведем разведку в направлении Жилино. Намечаю прорыв между выс. 230, 3, Лесн. сев. выс. 185, 9, Жилино».

Начальник разведки полковник Кононенко А. К. вспоминал, как проходил выход из тыла пр-ка: «24 мая в 5.00 в пяти местах противник перешел в наступление: в двух направлениях сковывал наше движение, а в трех направлениях перешел в открытое наступление. Впереди шли танки, восстановленные наши КВ. и вот начался бой. Сколько мы могли держаться без артиллерии, без ничего? Мы держались до 17 июня. Против нас было тоже 3 танковых дивизии, 2 пехотных, не говоря о самолетах. Беспрерывная бомбежка с воздуха. Массы людей были окружены, в частности 4 вдк за рекой был в окружении, потом прорвался и вышел. Два кавалерийских полка были тоже отрезаны, часть прорвалась и вышла, как будто действуют и сейчас. Мы постепенно отходили на запад к Ельне. Противник зажал нас с востока. Мы всем распространили слух, что идем под Смоленск. Поэтому в тылу он выбросил все части, которые у него были. Когда нам осталось километров 20 до противника и дальше идти уже некуда, мы повернули строго на юг. В одно утро как ударили и прорвали его. А куда прорвали? У нас был еще один полк под командованием учителя Казубского, полк им. Лазо.

День мы дрались. Это было совершенно неожиданно для противника. Ночью мы прорвались к этому партизанскому полку и к утру пришли к Лазо, начали зализывать раны. По распоряжению ставки оставили одну партизанскую дивизию. Она малыми группами продолжала еще отвлекать противника. С нами шли и раненые, коров гнали целые стада. Между прочим, штаб корпуса использовал этих коров. Они мычат, рвутся. Противник по ним шмалит, думает, что это конница. А мы воспользовались этим и прошли. Противник вслед за нами бросил все силы, и то, что раньше держал Лазо, он не смог удержать и, кроме того, у него был такой комиссар, который сказал: «Вот будут выходить из окружения, а мы должны защищать».

Пока мы подходили к шоссе, прошло трое суток. На вторые сутки ночью, мы начали выступать через шоссе. Вообще шоссе на всем своем протяжении, даже если оно проходило через лес, подготовлено к наступлению. В больших пунктах имеются танки. Лес по ту сторону дороги вырублен с одной стороны на 500 метров. Значит, чистое поле, свободное для обстрела. Кроме того в лесу, в лесу у немцев обслуживающие аппараты. Например, войдем в район леса, никакого шума, ничего, а противник начинает обстрел этого кювета, уйдем в сторону, опять тоже, опять уйдем, не обстреливает – потерял. Потом мы нашли 8 таких аппаратов на деревьях.

В первую ночь прорвались через шоссе 1 гвардейская дивизия во главе с Барановым и штаб вдк. На вторую ночь противник подтянул еще силы. Мы написали ложный приказ, что будем прорываться там-то. Написали мы настоящий приказ, все по форме, только, конечно, не для исполнения. Я посадил на лошадей двух разведчиков. В одного действительно стали стрелять немцы. Он сумку бросил и убежал. После этого противник начал перегруппировывать силы. Штаб корпуса пошел в одном направлении с 8 вдбр – на запад, к Брянским лесам, к Рославлю. Через варшавское шоссе без обстрела прошли, обманули немцев мы шли к партизанскому отряду Галюга, который и сейчас там. Во всяком случае, все питание и махорка, а бумага… фрицы листовки бросали, так что курить было что. Красноармейцы, бывало, идут, говорят: «Когда же он начнет листовки бросать, а он все бомбы, курить нечего». А он сбрасывал книжек по 20.

Народ истощен, конечно, был. Спали в леске, огонь нельзя разводить, потому что дым будет идти, самолеты найдут. Мокрые, холодные. Вышли в район партизанского отряда Галюги. Нам осталось до фронта километров 50–60. Здесь один день отдохнули. И в тот же день Белову приказали немедленно на самолете вылететь. В ту же ночь Белов, Щелаковский, комиссар корпуса Мельниченко, Кобельнюк вылетели.

Туда прибыли: 8 вдбр, части 23 вдбр – 214, часть раненых. Нас было там полторы тысячи человек. Я остался за Белова. Начали выходить оттуда. 3 дня мы выходили, приблизительно километров 40 в район Бетлицы, в район Галюги и на третью ночь двинулись через фронт в Суровеги, Малая Савка, Киров (Смоленский). Тут меня подстрелили и 3 км пришлось идти без ноги.