Владимир Кикнадзе - Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века

28 апреля 1915 года радиоразведка Балтийского флота перехватила радиограмму, в которой сообщалось о планировавшейся в ночь на 1 мая набеговой операции на о. Руно (Рухну) в Рижском заливе, для чего выделялось два миноносца. Добытые радиоразведкой сведения полностью подтвердились 1 мая, когда команда с миноносцев V-107 и V-108, усиленная десантной партией с броненосного крейсера «Принц Адальберт», высадилась на острове и провела подрывные работы [209]. Однако по непонятным причинам командование Балтийского флота не учло информацию радиоразведки и не предприняло никаких ни превентивных мер, ни мер по противодействию.

В мае того же года штаб флота, находившийся на крейсере «Россия» в Гельсингфорсе, благодаря радиоразведке «наблюдал» издалека с мельчайшими подробностями агонию гибнувших на русском заграждении под Виндавой (Вентспилсом) германских тральщиков [210].

21 мая была перехвачена радиограмма германского флагмана высшему морскому командованию, в которой сообщалось о предполагавшейся в ночь на 22 мая постановке мин в районе Люзерорта. В 23 ч 21 мая 4 миноносца ВМС Германии осуществили постановку сорока восьми мин у Люзерорта, считая, что она прошла незаметно для противника [211]. 24 мая, несмотря на предпринятые немцами меры по ограничению радиосвязи, особенно в период перехода в район боевого предназначения, радиоразведка Балтийского флота установила факт завершения немцами постановки очередного минного заграждения. Для этого оказалось достаточным перехватить и дешифровать радиограмму вспомогательного заградителя «Дейтчланд», в которой говорилось, что «в 0 ч 57 мин 24 мая постановка мин закончена». В эту ночь немецким флотом была проведена минно-заградительная операция в Финском заливе, в ходе которой было выставлено 214 мин у банки Олег. Немцы вновь считали, что их действия остались незамеченными русским флотом [212], рассчитывая на эффективность минных постановок.

18 июня 1915 года была перехвачена и дешифрована радиограмма о завершении 18 июня в 02 ч 39 мин постановки мин в Ирбенском проливе. В ночь на 17 и 18 июня немцами было поставлено 640 мин: 580 мин в западной части Ирбенского пролива и 60 в его юго-западной части. И в этот раз немцы рассчитывали, что постановка прошла незаметно, но радиоразведка вновь была на чеку [213].

20 июня была перехвачена радиограмма с немецкого минного заградителя «Альбатрос», в которой сообщалось, что «20 июня в 01 ч 40 мин постановка минного заграждения № 4 выполнена, неприятеля не видел». На этот раз надежды немцев на незамеченную постановку оправдались. Постановка 200 мин была произведена в районе Богшер, однако, русское командование посчитало, что постановка вновь осуществлена в районе Люзерорта [214]. Причин такой ошибки могло быть несколько: во-первых, исходя из имеемых ранее сведений постановка минного заграждения № 4 планировалась именно у Люзерорта; во-вторых, отсутствие данных радиопеленгования сеанса радиосвязи, перехваченного с минного заградителя «Альбатрос», или их ошибочность; в-третьих, при наличии правильных данных радиопеленгования – неправильные выводы командования из имевшихся сведений радиоразведки.

27 июня 1915 года в разведывательной сводке Балтийского флота сообщалось, что по информации радиоразведки стало известно о планируемом немцами обстреле Виндавы с моря. Для противодействия немецкому флоту к Ирбенскому проливу были направлены эсминец «Новик» и 2-й дивизион миноносцев, а в район Виндавы – подводная лодка «Окунь». В результате 28 июня противнику не удалось добиться желаемого. Благодаря применению нашими кораблями (эсминцы 5 и 6-го дивизионов, подводная лодка «Окунь») артиллерийского и торпедного оружия, а также береговой артиллерии, противник (броненосец «Беовульф», легкие крейсеры «Любек» и «Аугсбург», три миноносца и шесть тральщиков) оказался скован в маневре и времени, что позволило ему производить обстрел Виндавы не более чем в течение 30 минут, выпустив 13 снарядов [215].

В разведсводке штаба Балтийского флота № 11–12 (с 17 июня по 7 июля) в разделе «Намерения противника», в частности указывалось: «17-го [июня] стало определенно известно, что все суда, принимавшие участие в Виндавской операции, утром 16-го вернулись в Либаву… Было веское основание думать, что разведка в ближайшие дни не представится интенсивной. Сопоставляя это основание с агентурным сообщением о готовящемся… императорском смотре флоту в Киле, где уже к 15-му было собрано до сорока судов, можно было допустить, что германцы, совершенно игнорирующие за последнее время наш флот…, пошлют туда все лучшие суда, возложив охрану своего побережья от Данцига до Либавы на сравнительно ничтожные силы» [216]. Основанием для выводов в разведывательной сводке послужило и полученное 17 (30) июня 1915 года донесение от РОН о предстоящем возвращении всех германских кораблей в базы для дальнейшего участия на императорском смотре в Киле [217]и о замене дозорных миноносцев вспомогательными тральщиками – вооруженными рыболовецкими траулерами.

Складывавшаяся, исходя из данных разведки (агентурной и радиоразведки), обстановка на МТВД, подвигла «заведывающего разведкой» старшего лейтенанта Ренгартена и старшего флаг-офицера оперативной части штаба командующего Балтфлотом лейтенанта А.А. Саковича к мысли «быстро использовать создавшуюся обстановку с целью нанесения противнику хотя бы морального удара, способного вместе с тем несколько поднять настроение у нас в тылу». Идея инициаторов операции заключалась в «бомбардировке нашими крейсерами с участием “Рюрика” одного из не слишком близко к нам расположенных неприятельских портов». Проект, в котором предлагалось нанести удар по Кольбергу, был доложен флаг-капитану по оперативной части капитану 1 ранга Колчаку, поддержавшему идею подчиненных, но поставив под сомнение выбранный объект удара. Замысел операции встретил поддержку и со стороны начальника штаба флота контр-адмирала Н.М. Григорова, который счел ее «требующей немедленного осуществления». Однако командующий флотом вице-адмирал В.А. Канин заменил Кольберг Мемелем. Бомбардировка намечалась на раннее утро 19 июня (2 июля) [218].

Для решения задачи был сформирован Отряд особого назначения в составе броненосного крейсера «Рюрик», бронепалубных крейсеров «Богатырь» и «Олег», эсминца «Новик», эсминцев 6-го дивизиона капитана 1 ранга Н.И. Патона («Туркменец Ставропольский», «Казанец», «Страшный», «Стерегущий», «Войсковой», «Украйна» и «Забайкалец»). Командовать отрядом и операцией поручили контр-адмиралу М.К. Бахиреву. Оперативное прикрытие ударной группы возлагалось на линейные корабли «Цесаревич» и «Слава», броненосные крейсера «Адмирал Макаров» и «Баян», а также 7-й дивизион эсминцев и «способные к выходу» подводные лодки. Линкоры в полной боевой готовности должны были находиться на вспомогательной базе Эре. На случай появления тяжелых кораблей противника в район мыса Розеве направилась британская подводная лодка Е-9, которая прибыла в назначенный район 1 июля. Подводные лодки «Макрель» и «Окунь» российского флота направили в районы Люзерорта и Стейнорта соответственно.