Василий Болдырев - Директория. Колчак. Интервенты

На рейде бронированное «содействие» союзников. У самой адмиральской пристани – японский броненосец, рядом – корабли англичан, американцев, тут же крейсер китайцев, матросы, флаги и пушки, пушки без конца.

На окружающих Золотой Рог высотах разоруженные форты и батареи – безмолвные остатки былого могущества крепости [31] Золотой Рог – бухта во Владивостоке. Большое число орудий было снято и вывезено из Владивостока за время мировой войны. .

На улицах обыватель, дельцы, менялы, женщины, чужеземные солдаты, китайцы, ящики с японскими мандаринами, резкий холодный ветер и… острое сознание чужого засилья.

Думаю о дальнейшей дороге. Местопребывание мое открыто. Опять посетители. Опять разговоры. Опять политика.

Беседовал с французским политическим представителем графом де Мартелем. Чувствую, всех интригует, зачем я здесь и каковы мои планы.

Собеседник задал мне вопрос: буду ли я работать в правительстве Колчака, я ответил вопросом же: «А в какой роли?» – и высказал попутно мой взгляд на Верховное главнокомандование, при чем просил осветить мне положение прибывающего сюда генерала Жанена.

«Его роль та же, что генерала Бертэло в Румынии», – последовал ответ.

Я сказал, что хорошо знал генерала Жанена и уверен, что он найдет выход, но добавил, что распоряжение русской армией, с моей точки зрения, может быть только русским. Граф Мартель многое не одобряет в отношении Колчака к Семенову, но в свою очередь осуждает и политику атаманства. Он любезно предложил мне известить его, если я поеду в Пекин, что он напишет тогда французскому посланнику господину Бобу, который будет очень рад со мной повидаться. Я поблагодарил.

Завтракали у меня Нокс и Родзянко. Нокс политично отсутствовал в Омске в дни переворота. Там его заменял горячий приверженец Колчака Уорд.

Оба все время упрекали меня, что из-за личных интересов я забываю страну и что я должен немедленно телеграммой предложить свои услуги правительству.

Подобный совет обуславливался, конечно, нашим долгим старым знакомством на боевом поле. Я ответил, что сделал все, что было в моих силах 126.

Нокс не унимался: «У вас в России два сорта людей: на месте (на службе) и без места, и те и другие забывают, что есть еще интересы страны». Я заметил ему, что он вообще опаздывает и с выводами, и с советами и плохо понимает нашу страну 127.

Были Асс-ч. и Доманевский [32] Товарищ по академии, бывший начальник штаба Приамурского военного округа. , затем японский полковник Араки. Последний все время защищал действия Японии и очень хотел убедить меня, что «русские начальники и союзники мешают их добрым начинаниям». Араки тонко коснулся вопроса о присоединении Забайкалья к Приморью в военном отношении; это очень напомнило проект, за который так ратовал в своих телеграммах в Омск генерал Иванов-Ринов.

Японцы готовы обмундировать, снарядить и вооружить отряд до 10 000 человек; для этого имеется уже половина всего необходимого. Они готовы продолжать снабжение этого отряда и в случае отправления его на фронт. В лице Семенова японцы будто бы поддерживают все восточное казачество.

Общее впечатление неисправимого хаоса. Все только мешают друг другу. Доманевский отчаялся в нашей способности к государственному строительству, отрицательно относится к омским событиям.

Владивосток. 13 декабря

Получена телеграмма Омского правительства о строжайших карах за покушение, оскорбление и т. д. правительственной власти и, главным образом, верховного правителя. Суровых мер старого уголовного уложения оказалось мало. Твердая власть всегда нуждается в сугубой охране. Встречено распоряжение скорее равнодушно 128.

Заезжал чешский представитель Гирса, сообщил что Стефанек едет для переговоров в Омск. Чувствуется, что на чехов нажали. Они возвращаются на фронт. Видимо, путь на родину указан им через Москву и Варшаву.

Приходил генерал Романовский, он был послан еще мною для связи с находящимися во Владивостоке иностранными представителями и тоже, как оказалось, не был вполне безупречен как представитель моих интересов. К его видимому изумлению, я принял его отменно любезно и совершенно спокойно ознакомил с деталями подготовки переворота. Романовский заметил, что моя вина в том, что я не хотел приблизить к себе надежных людей, которые охраняли бы меня и проводимую мною политику. По его мнению, надо было дать выход офицерскому негодованию против социалистов. Искренне или нет, но Романовский выразил сожаление, что произошло «не то, что надо». Болезненно учитывает поведение американцев, которые колеблются в отношении омского диктатора. Уходя, обещал даже выхлопотать мне автомобиль. В общем, ему дан недурной урок.

В ресторане «Золотой рог» нам досталось лишь пол-обеда – опоздали. Исправил эту неудачу своими новостями генерал Потапов. Он, видимо, в связи с местными земскими и демократическими кругами, где будто бы мое имя пользуется большим уважением. Изъявлял готовность на сотрудничество. Я молча поблагодарил.

Городские сплетни: атаман Калмыков будто бы объявлен сумасшедшим, судя по поступкам – признание запоздалое.

Наша соседка по вагону напугана предстоящей войной японцев, но пока не знает с кем.

Узнал о совершенно неожиданном изменении миссии генерала Жанена: он должен будет принять на себя верховное главнокомандование всеми войсками, в том числе и русскими. Дождались!

Это новый удар достоинству России. Как-то вывернется из этого положения Колчак.

Последняя новость – Деникин подчинился Колчаку.

Владивосток. 14 декабря

Холодно, на улицах резкий ветер с пылью.

Был японский вице-консул Риэ Ватанабе, очень осторожно зондировал по вопросу об отношении демократии и армии к омскому перевороту и уверял, что Япония полна благожелательности к России.

Я ответил любезными замечаниями по адресу соотечественников консула.

В разговоре коснулись нынешнего японского военного министра, генерала Танаки, который перед Русско-японской войной командовал ротой в нашем Новочеркасском полку в Петрограде.

Оказалось, Ватанабе во время войны был переводчиком у Танаки и отлично помнит фамилии новочеркассцев, попавших в плен к японцам.

Ватанабе не отрицает некоторых ошибок со стороны их здешних представителей и солдат, но заверяет, что японский народ всецело на стороне дружеской поддержки России. «Я 24 года провел в России, и мне больно наблюдать то, что переживает ваша страна».

Нашел у себя карточку Мацудайры, начальника японской дипломатии, миссии на Дальнем Востоке. Был на телеграфе. Депеша З. на имя предъявителя кредитного рубля № 236 вызвала целый допрос моего посланного в цензуре. Допрашивали чехи и американцы, почему депеша адресована не на фамилию. Строго, а главное, ясно постигаешь, кто здесь хозяин.