Легс Макнил - Прошу, убей меня! Подлинная история панк-рока

Синклер побелел, как мел, и упал на пол.

А я повернулся к Джиму Сильверу и сказал: «Пять устроит?»

Им обоим нужно было или сесть, или чего-нибудь крепкого выпить. Сделка состоялась. Они подписали контракт.

Кэти Эштон: Где-то через месяц после того, как МС5 и Stooges подписали контракт с «Электрой», Игги женился. Я запомнила день его свадьбы, потому что именно в этот день начались наши с Игги близкие отношения.

Видишь ли, я никогда не носила ни юбок, ни платьев, просто ненавидела эту фигню, но в день его свадьбы я решила надеть открытое платье. В первый раз люди получили возможность увидеть мои ноги. И, пожалуй, можно сказать, что Игги уделял мне куда больше внимания, чем должен бы мужчина в день своей свадьбы. Он положил на меня ТВ-глаз…

«ТВ-глаз» – это мое выражение. Специфическая женская приколка. Мы с подружками разработали собственный код, чтобы свободно разговаривать, даже если парни нас слышат. Полностью это «Twat Vibe Eye» [12]. Типа «он на тебя положил ТВ-глаз». Ну, и раз уж на то пошло, то и «я положила…»

Игги случайно услышал это и решил, что фраза прикольная. Тогда-то он и написал песню «TV Eye».

Скотт Эштон: Меня страшно колбасило от того, что девчонки вились вокруг Игги, как мотыльки вокруг лампы. Представь, они садились вокруг него и смотрели, как он ест бургеры. Не хочу сказать, что Игги тупо сидел и жрал бургеры, хотя именно так он и делал. Правда, случалось, зажигал он и повеселее. Однажды я видел, как он шел по улице, с ним его стандартный набор – пять девушек, он шел домой, а они метались вокруг него: «О, Игги, ох, Игги…»

Я пришел домой на пятнадцать минут позже, он сидел на полу, играл песни из своего альбома, а они образовали перед ним полукруг, просто сидели и тупо пялились на него. Неожиданно он высморкался в руку, а потом засунул пальцы в рот.

Клянусь, они продолжали на него смотреть, как будто ничего не произошло.

Рон Эштон: Мы называли жену Игги Картофельная девочка. Она была миловидная, но ее личико дико напоминало красивую картофелину. Я говорил Игги: «Чувак, не женись на ней», – но надо признать, свадьба прошла прикольно.

Я надел куртку летчика-истребителя люфтваффе, белую рубашку, нацистский Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами. На куртку я прицепил Железный крест первой степени, орденские планки, Железный крест Русского фронта второй степени, надел сапоги и брюки для верховой езды.

Я был лучшим мужчиной. Наш менеджер, Джимми Сильвер, еврей, был служкой. Жена Игги тоже была еврейкой. Ее отец владел большой сетью магазинов уцененных товаров, в Огайо и Мичигане они играли роль «Кеймарта» [13]. Ее родители отказались признать их брак, так что от ее семьи никого не было.

Пришли только МС5, наш менеджер Джимми Сильвер, Джон Синклер, Дэнни Филдс и все наши друзья. Поскольку мы все были вегетарианцами, у нас была гречневая запеканка, и МС5 начали буйствовать: «А где хавка? Где хот-доги? Где, блин, гамбургеры?»

Так что МС5 остались голодными, зато уж оторвались на полную катушку. Было весело. Даже полиция приехала. И говорят: «У вас там висит флаг «Сирс Роубак» [14], это противозаконно».

Они сказали, что незаконно вешать на флагшток любой флаг, кроме американского. Я поднял швейцарский. Они сказали, что и этот нельзя, а я ответил: «Давайте, арестуйте меня, поиграем, блядь, в солдатиков». И поднял старую свастику.

Билл Читэм: Мы с Дэйвом Александером перед свадьбой пошли покупать новые теннисные тапки. Помню, когда мы шли по магазину, Дэйв сказал: «Готов спорить, эти ботинки продержатся дольше, чем брак Игги».

Игги Поп: Ребята из группы сидели на крыльце, пили пиво, кидали монетки и спорили, на сколько нас хватит. Во весь голос: «Эй! Даю им от двух до пяти месяцев!»

«Нет, уложатся в один день. Я знаю Попа».

Дэнни Филдс сказал: «Игги, что же ты творишь? Подумай о своем имидже».

А Джимми Сильвер, наш менеджер, достигший вегетарианского дзена, ответил: «Э, реальность, жизненная правда – вот чем силен Игги».

Дэнни Филдс тупо посмотрел на него и выдал: «В жопу реальность. Кого ебет реальность?»

Рон Эштон: Картофельная девочка стала жить с нами. Она притащила для комнаты Игги кучу плетеной мебели. У них был собственный маленький холодильник, а на двери у него был маленький замок. Каждый раз, когда они уходили, мы со Скотти и Дэйвом прокрадывались в комнату, открывали его отмычкой и съедали всю их еду.

Жена Игги была при деньгах, поэтому она покупала клевый сыр, всякие вкусности. А у нас был только рис и бобы. Игги гораздо больше, чем она, готов был нам помогать, она же на дух не выносила наш образ жизни.

Игги Поп: Во-первых, она любила спать ночью, а я любил спать, когда хочется. Я любил играть на гитаре в любое время суток. Однажды ночью мне пришла в голову новая фишка для песни, прямо посреди ночи, но у меня в постели лежала женщина.

Именно в этот момент меня неожиданно торкнуло: так нельзя. Или-или: или она, или карьера.

Представь себе, я очень сильно ее любил. Но в тот раз я продолжил писать музыку, одну из лучших моих мелодий, «Down the Street». Взял усилок, пошел в туалет – и стал играть там на гитаре, тихо-тихо, хороший тяжелый шаманский ритм. Звучало очень клево, негромко и очень напряженно. А потом я захотел поковыряться со следующей идеей, но подумал: «Блин, надо бы потише».

А потом подумал: «Нет, брат, не надо потише!»

И я вылез из туалета, и следующим номером выдал немереный грохот, охуенно громкий аккорд. Она подорвалась, как укушенная. Но главное было ништяк: у меня сложилась песня. Очень прикольный момент – рождение. И мне пришлось отправить жену восвояси.

Рон Эштон: Она ушла через месяц. Я говорил, что они уложатся в месяц, – и вот через месяц они разбежались! Я выиграл.

Когда пришли бумаги на развод, мы повесили их на стенку. Прикольная была телега – целая пачка документов, где говорилось, мол, Игги не выполнял свой супружеский долг, что он был гомосексуалистом. Они провисели на стене черт-те сколько.

Игги вернулся в свое нормальное состояние. После концертов он приводил домой девчонок, они поднимались наверх, а чуть позже в слезах спускались, потому что он просто собирал их, а потом говорил: «Проваливайте».

В конце концов, они оставались со мной. Кое-кто из них даже переходил в разряд постоянных подруг. Ох уж эти анн-арборские девчонки! Они всегда хотели выпить вина «Бали Хай», в конце концов нажирались в стельку, а мне приходилось с ними нянчиться. Блюющие девушки – рядом с каждой из них в момент слабости был я.

Еще Игги любил знакомить девушек с кислотой. Я говорил ему: «Чувак, перестань давать им кислоту».