Виталий Раул - Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

Версия гибели императора Александра II, составленная Романовыми сразу после события 1 марта 1881 года, просуществовав без малого 140 лет, сохранилась до нашего времени. Проведя формальный суд над исполнителями убийства царя-реформатора, его восприемник Александр III поспешил отправить под сукно истории скандальное устранение действующего императора по совершенно очевидному мотиву – обладанию российским троном. Борьба за трон шла беспрерывно с начала 1979 года до момента убийства императора, причем носила форму «революционной борьбы» группы маргиналов, объединенных в террористическую организацию «Народная воля». Картина устранения императора Александра II под флагом революционного террора выглядела вполне достоверно, так как российской общественности, включая ее аристократический слой и интеллигентские круги, ничего не было известно о скрытых пружинах конфликтной ситуации, возникшей в монархическом семействе. Говорить о простом народе не приходится – убийство царя-батюшки отозвалось в сердцах русских острой, непреходящей болью. Разумеется, имелся узкий круг лиц, знавших подоплеку тех событий, но общественное положение и материальное благополучие делали свое дело – и эти немногие люди предпочитали помалкивать.

Романовы были сметены с исторической сцены через какие-нибудь 36 лет, но власть, установившаяся в России с ноября 1917 года, не имела никакого желания установить истину, хотя бы на фактологическом уровне. Наоборот, все, что было связано с убийством императора, и прежде всего деятельность партии «Народная воля», стало необходимой составной частью так называемой освободительной борьбы народа России со своей собственной государственностью. Устранение императора Александра II в далеком 1881 году органично перетекло в систематическое истребление Романовых в 1918 году, но уже руками советской власти.

Семьдесят лет советская власть трудилась над созданием своей истории, записав своими предшественниками декабристов, эмигранта Герцена с его «Колоколом» и террористов «Народной воли». В этом «новоделе» исчезла, растворилась наша забытая, царская Россия со своим законодательством, государственными учреждениями и министерствами, спецслужбами и армией. Проделанный советскими историками неподъемный труд, однако, сохранил некоторые следы прошлых событий в виде документов, писем, воспоминаний, неизвестные страницы которых предстоит снова прочитать, но уже чистыми от искусственной пелены глазами…

Громкое убийство императора Александра II, поразившее Россию в самое сердце, описано участницей группы убийц Верой Николаевной Фигнер в бестселлере «Запечатленный труд». Это, по существу, отчет о проделанной работе, завершенной 1 марта 1881 года. По сюжету убийцы трудились бескорыстно, то есть не за вознаграждение, а по совести…

Портрет, открывающий эту знаменитую книгу, поражает. На совершенном по красоте лице женщины – скорбь и опустошение. Фотография, скорее всего, полицейского происхождения: даму только что арестовали; позади все рухнуло, впереди ничего хорошего… На портрете Вере Николаевне Фигнер 31 год, а на дворе 1883-й. Арестом и тюрьмой закончился первый, самый насыщенный период жизни красивой женщины. Убийство русского царя состоялось, цель достигнута, но… Этому образу, созданному стараниями полицейского фотографа, суждено было стать лицом самой дерзкой фирмы, нисколько не стеснявшейся своей специализации – «физическая ликвидация Александра II».

Первую часть своей книги «Запечатленный труд» Вера Николаевна увидела в печати только в 1921 году, когда у власти в России уже укрепились большевики. Работу над книгой она начала только в 1913-м, вполне осознав, что является носителем многих сведений, которые будут интересны российскому обществу в обозримом будущем. В спокойной, уютной обстановке уединенного жилища, с видом на Женевское озеро, оставив далеко позади напряжение подготовки убийства императора в Петербурге, ужасы многолетнего заточения в Шлиссельбурге и недоразумения с новыми «товарищами по борьбе», встретившими ее в эмиграции, Вера Николаевна приступила к первым наброскам. Став добровольным историографом «Народной воли», она, как и большинство мемуаристов, столкнулась с проблемой деталей и так как желала быть правдивой писательницей, то принялась по крохам собирать эти самые детали, эпизоды и воспоминания.

Листая фонд В.Н. Фигнер, хранящийся в РГАЛИ, понимаешь, что даже эскизное описание структуры организации, в которой она состояла, оказалось ей не под силу, не говоря уже о повседневной работе отдельных подразделений «Народной воли». Возникла масса вопросов. Их вполне могли разъяснить выжившие члены «Исполнительного комитета». Таких оставалось немного: Л.А. Тихомиров, А.П. Прибылева-Корба, М.Н. Тригони, Н.А. Морозов, М.Ф. Фроленко и А.И. Зунделевич.

Вера Николаевна, естественно, обратилась к тем из них, кто по жизни был ей понятнее и ближе. Постоянными ее корреспондентами по вопросам деятельности «Народной воли» стали А.П. Прибылева-Корба и Н.А. Морозов, освободившиеся так же, по амнистии 21 октября 1905 года. Переписывался с Фигнер и М.Ф. Фроленко, но его письма менее информативны. В переписке всего не скажешь, поэтому Вера Николаевна встречалась со своими подельниками и имела с ними исчерпывающие беседы. Когда и где проходили эти встречи, сейчас установить затруднительно, но они имели место, и содержание этих конфиденциальных разговоров Фигнер предпочла не озвучивать. Как известно, после освобождения, в ноябре 1906 года, Вере Фигнер удалось уехать за границу, где она пробыла до 1915 года. В это время она поддерживала связь с партией социалистов-революционеров, формально была ее членом, но участия в делах партии не принимала. Судьба и здесь постаралась для Веры Фигнер как будущей писательницы. В партии к 1908 году созрел грандиозный скандал: руководитель боевой организации партии социалистов-революционеров Евно Азеф был заподозрен в работе на Департамент полиции. Обвинения против Азефа выдвинул публицист и издатель Владимир Бурцев. Конфликт между Бурцевым и Азефом набирал обороты, и ЦК партии решил организовать суд, чтобы опровергнуть или подтвердить обвинение.