Кирилл Бузанов - Байки про балет

Пауза явно затянулась, и тут он почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо. Вздрогнув и обернувшись, он увидел не знакомого ему мужчину, почему-то требующего, чтобы Кабриолев покинул это место. Балетоман ответил наглецу как подобает – потребовав уже от него предъявить билет именно на это место. Тот ретировался, но не насовсем, а начал что-то на ухо рассказывать главной капельдинерше. В какой-то момент она поменялась в лице и двинулась вниз по проходу – явно к нему… И тут Вольдемар Альбертович почувствовал, что завмаг-иностранец что-то подсовывает ему в руку. Скосив глаза, он увидел, что тот даёт ему билет. Причём именно на это место! Не дожидаясь вопросов, Кабриолев гордо билет предъявил, и от него отстали.

Насладившись первым актом, Вольдемар Альбертович шёл на антракт, раздумывая, что он будет говорить на публике. Но на выходе из зала его творческие планы кардинально пресекли: наглец и его брат-близнец взяли Кабриолева под белы ручки, предварительно маякнув перед глазами красными корочками и произнеся страшную аббревиатуру: «КГБ». Чёрная «Волга» с синим ведёрком домчала его до ближайшей круглой площади за пару минут, и начался кошмар…

Шпионаж и измена Родине – эти две подрасстрельные статьи инкриминировали Вольдемару Альбертовичу. Ибо «завмаг», оказался-таки иностранцем, хуже того, американским шпионом! Кабриолев отрицал всё, но его балетоманское алиби высмеивали. Пару часов он «не кололся», и тогда пришёл целый генерал. Он же оказался и спасителем, так как его жена оказалась заядлой любительницей балета. Генерал по телефону справился у неё про правило, разрешающее занимать пустые места после третьего звонка, и про личность Кабриолева. Та подтвердила и правило, и предельную лояльность Вольдемара Альбертовича существующему строю. Его даже отвезли домой на всё той же чёрной «Волге»!

Как сам Кабриолев считает, он не был бабником. Но женщин привечал. Многим он воздавал должное. И забирал своё. Ещё на третьем курсе он разочек женился, прельстившись крупным бюстом и конспектами одногруппницы. Но утопать в складках грудей ему быстро надоело, а тетрадки женины пестрели грамматическими ошибками – они вскоре расстались. С тех пор случилось множество увлечений, интрижек, банального секса «подшофе». И, по меркам общества строителей коммунизма, Вольдемар Альбертович являлся аморальным типом, разлагающимся элементом, враждебным.

Клеймо пугающее, однако Кабриолева это нисколько не смущало, и жил он активной и разнообразной половой жизнью. И хотя статус свободного кобелька его вполне устраивал, но тут нашла коса на камень: познакомился он в одной компании с юной прелестницей. Девица оказалась ещё и умна, а папа её служил видным дипломатом. Последний пункт не особо возбуждал Кабриолева, но сексуальность дипломатской дочки взяла своё, – вскоре он сделал ей предложение, она его приняла, и они отправились знакомиться с её родителями.

А при знакомстве выяснилась одна пикантная подробность: её мамаша оказалась из враждебной балетоманской фракции! Монтекки и Капулетти отдыхают по степени накала страстей в отношениях этих «семей»!

Но дело было сделано, заднюю давать поздно, и свадьба состоялась. С полгода совместной жизни «молодых» Вольдемар Альбертович мне не описывает, говорит, что ничего интересного, но потом они развелись.

И тогда экс-тёща выступила по полной – ушатов с помоями вылито было без счёта. Мешались с грязью и личностные качества Кабриолева, и его балетные позиции. Но здесь Вольдемар Альбертович отыгрался сторицей: мамаша в теоретических вопросах была «по верхам набравшаяся», и словил он её хорошо. Ошибку она допустила уровня «перепутать Одетту с Одиллией», Кабриолев дело раздул, и тусовка её из себя исключила: проходки ей давать перестали. Ходила потом эта дама в театр по билетам и здоровалась с бывшим зятьком сквозь зубы…

Вольдемар Альбертович утверждает, и готов биться об любой заклад, что это именно он свёл воедино, отредактировал и выпустил самиздатовским способом под своим именем список из сорока пяти ног танцора. Умещался весь этот список с небольшим авторским комментарием на одном листочке, но, к великому сожалению призрака, ни одного экземпляра, напечатанного под копирку, не сохранилось. Так что таким образом доказать своё авторство он не может, но в качестве бесспорного доказательства Кабриолев приводит свою способность в любой момент времени, даже со сна, перечислить их все без запинки.

Несколько раз я пытался его подловить, но каждый раз Вольдемар Альбертович выдавал мне этот список в одной и той же последовательности. И, действительно, он у него как от зубов отскакивает: первая ⁄ вторая ⁄ правая ⁄ левая ⁄ передняя ⁄ задняя ⁄ внутренняя ⁄ внешняя ⁄ эта ⁄ другая ⁄ удобная ⁄ опорная ⁄ приставленная ⁄ отставленная ⁄ прямая ⁄ согнутая ⁄ свободная ⁄ запасная ⁄ ещё одна левая ⁄ другая правая ⁄ та ⁄ не та ⁄ лишняя ⁄ верхняя ⁄ нижняя ⁄ поднятая ⁄ задранная ⁄ спущенная ⁄ оттянутая ⁄ наружная ⁄ толчковая ⁄ принимающая ⁄ правая передняя ⁄ правая задняя ⁄ левая передняя ⁄ левая задняя ⁄ больная нога ⁄ логичная нога ⁄ нелогичная ⁄ неудобная ⁄ та, которая на ноге партнёра ⁄ следующая ⁄ рабочая ⁄ открытая ⁄ закрытая.

Рассказывает он этот список, как рэп читает, и, судя по всему, его он пера. А как последний и самый убойный аргумент Кабриолев рассказал мне тут недавно, что он решил список дополнить и до пятидесяти довести. Сейчас работает над этим, и три новых вида ног он мне уже озвучил: выздоравливающая ⁄ приболевшая ⁄ любимая. Обещает в ближайшее время и два последних определения выдать…

Усы Вольдемара Альбертовича являлись предметом его ежедневной заботы и поводом для злопыхательств у некоторых недоброжелателей. Завёл он себе это украшение на лице ещё по окончании института, дабы солиднее выглядеть. С годами форма совершенствовалась, и к моменту встречи с балетом он ими заслуженно гордился. Они не были велики, но выглядели очень изысканно, идеально подходя и Кабриолеву, и к интерьеру театра.

Но имелся у его усов в балетоманском движении конкурент – внушительная рассада на верхней губе одного противного мужичка. Большинство в тусовке признавало первенство усов Вольдемара Альбертовича, но существовала и некоторая прослойка, восхищавшаяся растительностью конкурента. При этом состояли они с ним в разных фракциях и ус в ус почти не встречались.

И тут, надо же такому случиться, сошлись они, в антракте, не на жизнь, а на смерть. Хотя Кабриолев точно и не помнит, из-за чего сыр-бор разгорелся: то ли обсуждали, кто на ближайшей премьере в первом составе выйдет, то ли цвет декораций третьей сцены второго акта другого спектакля. Но дошло до повышенных тонов, перехода на личности, и тут его усов конкурент на тебе и предложи пари. Кто неправ будет – тот усы сбривает!