Евгений Додолев - Александр Градский. Гранд российской музыки

Для Градского «политическое» относится к разряду «внешнего». Он, как и многие, любит порассуждать на общественно-значимые темы, но предельно аккуратен, когда речь идет о публичных выступлениях.

НЕРОКЕРСКОЕ

– Забвение может убить музыканта?

– Не убить: «придавить», скорее. Смотря кто и чем занимается. Иной на виду, во всех программах торчит, где попадя и ни попадя, а давным-давно погиб, во всех отношениях, а в творчестве и подавно, несмотря на ежедневный тупой пиар.

– Есть ли среди рокеров первой волны недооцененные? Или все-таки уровень наших музыкантов настолько ниже западных коллег, что здесь и говорить не о чем?

– Общий уровень пониже, конечно, но в каждой стране свои «иконы». Джим Моррисон и Боб Дилан не сильно виртуозы, но герои ведь…

– Градский – конченый одиночка, солист по жизни и на сцене. Но если бы была гипотетическая задача собрать группу из наших рок-ветеранов, кого бы можно было представить в качестве аккомпаниаторов?

– Со мной всегда лучшие играли, играют и записываются по сей день. Кого-то уже и на свете нет – это если говорить о сопровождении вокала.

А так, с кем только ни приходилось музицировать – от Минелли и Криса Кристоферссона с Азнавуром, Джоном Денвером и Дайяной Уорвик до всех наших: есть что вспомнить…

– Градский первый, кто из наших музицировал с Миннелли. И первый, кто стал на сцене щеголять исключительно в черном?

– У Высоцкого я никогда на концерте не был, но был убежден, что он должен бы выступать в какой-нибудь черной водолазке и в черных штанах, ну так мне казалось.

Неожиданно потом выяснилось, что он чаще работал на сцене в голубых джинсах: в каких-то даже светло-голубых… и либо в голубой рубашке, либо в зеленой, ну или в серой какой-то. У меня черные джинсы были, знаешь, в каком году? Первые. В 1961-м! И я тебе скажу, почему это произошло. Мой дядя ездил чуть ли не каждый год в Америку. Единственный коллектив, который катался куда-либо по-настоящему, это был ансамбль Моисеева, в котором он танцевал 25 лет. Когда они отправились в загранку в очередной раз, в Америку, он оттуда в 61-м году привез мне в подарок охренительные совершенно джинсы Levi’s – темно-синие… и еще одни джинсы – черные, из простого материала, но с заклепками, такие полуковбойские штаны.

И я, как дурак, в «Левисах» не ходил, хотя это было суперкруто – темные, настоящие. В 61-м ни у кого из знакомых не было таких штанов. Максимально – Wrangler’ы какие-то говенные, польская подделка, а у меня были настоящие Levi’s из Америки. Я им даже стрипки пришил внизу: такие, чтобы через ботинки их надевать, чтобы они выглядели такими… натянутыми – так ноги казались прямее. Короче, я в них не ходил, а ходил вот в этих черных. Ни у кого не было черных штанов, ни у одного человека. Я их носил, я первый полез на сцену во всем черном. Помню, почему: я хотел казаться стройнее. А в 62-м я «прозрел» и носил черные в очередь с «Левисами»… Черные же очки я носил именно потому, что хотел быть похожим на этого поляка, как его зовут… Збигнев Цибульский… Был фильм популярный, не помню, как назывался… а… «Пепел и алмаз». Знаменитый фильм Анджея Вайды, где в черных очках Збигнев Цибульский! Черные очки с просветами такими… Не от солнца, а именно черные очки, сквозь которые были немного видны глаза…

Я только сейчас понял, что лет пять-шесть назад (или даже, может быть, больше) на сцене нашей эстрады в черном выступал один человек.

Единственный раз, когда у меня была съемка 76-го года «Как молоды мы были», меня заставили надеть темно-темно-синий велюровый костюм и светло-голубую водолазку. При весе 70 килограмм я выглядел очень круто.

Но на концертной сцене я постоянно был в черном. И вот, потом началось сумасшествие. Все на сцену стали лезть в черном цвете. Ребята уж точно, да и девочки тоже очень часто.

В общем, я со своей стороны мог надеть все что угодно, но вот этот вот стиль – черный пиджак и черные брюки… – благодаря ему я выяснил сам для себя, что я, кажется, единственный мудила, который все время ходит в черном: как в жизни, так и на сцене.

– Ну, врожденное чувство стиля, потому что черный – это стильно.

– Я хотел казаться более худым, а черная рубаха стройнит.

РОМАНТИЧНОЕ

Никак не обойти и тему женщин в жизни творческого человека. Особенно в случае Градского, все супруги которого были и есть исключительно красивы. Разглядывая их фотографии, трудно определиться с предпочтениями.

Кстати, свое первое ТВ-интервью я записал с Градским накануне нового 1992 года – и как раз на семейную тематику, что было постулировано контекстом главного празднества страны. Записано оно было для компании «ВИД». В эфире был небольшой фрагмент, сразу после рождественских каникул; остальное много лет спустя выложил у себя в YouTube’е. Процитирую здесь по фонограмме.

– Саш, какой у тебя самый памятный Новый год?

– Был хороший Новый год, мы встретились здесь (дома у АБГ на улице Марии Ульяновой. – Е.Д.) – Андрей Макаревич, все свои… много друзей. И вино там было, и мы песни пели. Не по заказу, а просто так, для души. И никто, в общем, не напился. Хорошая была закуска.

– Хороший Новый год, потому что была «хорошая закуска»? Или потому что «никто не напился»?

– Закуска всегда была хорошая, и никто не напивался, как всегда. Но какая-то обстановка была милая. По-моему, года три назад было… Да, вот этот Новый год запомнился. Именно Новый год. Вообще же это любимый праздник у меня.

– Ты обычно с семьей справляешь?

– Практически всегда дома. Один раз получилась неприятная вещь – я был за границей в это время, в Японии. И это была жуть, там не празднуется Новый год так, как здесь. Но понимая, что для меня это все-таки праздник, мои работодатели купили вина, мы поели суши, а где-то часов в одиннадцать они уехали, потому что все-таки надо к семье. И я без пятнадцати двенадцать дошел до номера, сел, открыл бутылку шампанского и, как говорил великий русский писатель Венедикт Ерофеев, «немедленно выпил». А выпив все это, посмотрел безумное японское телевидение, которое просто такое же, как советское: «говорящие головы» все время… Где-то полпервого почувствовал, что уже сплю… Вот такой был Новый год. Самый неудачный. А все потому, что первый рейс в Москву был только второго января… а первого весь день смотрел по телеку чемпионат по сумо: я теперь знаток этого вида спорта…

– А что же ты ездишь на гастроли без семьи?

– Нет, я езжу иногда с семьей. Я бывал в Японии вместе с Олей. Но все-таки японцы на гастролях загружают работой очень сильно, происходит хронический недосып. Жена у меня, я считал, – красивая женщина. Надо ей внимание уделять. Мне совершенно не хватило бы времени на то, чтобы как-то о ней беспокоиться. Потому что очень плотно строился график.