Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа

Юрий Айзеншпис:

Если у Наташи дома я бывал часто, то питерский «дом со шпилем» на углу Московского и Бассейной посетил буквально пару раз. Квартира, помнится, достаточно большая, но обстановка средняя или даже ниже средней: громоздкие комоды, старомодные платяные шкафы. Мы сидели на слегка колченогих стульях, слушали западную музыку и пили крепкий сладкий чай с вареньем, которым нас угощала Витина мама. Отношения между ними оставались достаточно натянутыми – образ «блудного сына» навсегда приклеился к нему. Да он особо и не стремился его изменить [744].

Марина Смирнова:

У Витьки поначалу были какие-то комплексы, пока он еще не осознал себя тем, кем стал. То ли это были отголоски детских комплексов, то ли он вырос в семье, в которой было трудно вырасти уверенным в себе. Мне тогда не приходило в голову анализировать ситуацию, как сейчас, однако я уверена, что у него не было счастливого детства [745].

Алексей Рыбин:

У него были прекрасные отношения с родителями. С мамой, с отцом. Некоторое время они с Марьяшей жили у Витьки, с родителями. Все было хорошо [746].

Разумеется, никто не сомневается, что мать любила своего сына и хотела ему лучшего. Но лучшего не с его точки зрения, а с точки зрения человека другого поколения, с другим жизненным опытом и ценностями. Это и составляет основной конфликт «отцов и детей».

Что было важно для Цоя? Вспомните песни «Битник», «Закрой за мной дверь» – сколько в них стремления к свободе и романтизма и сколько в них отрицания ценностей социума. «Взрослые» часто называют такие настроения «подростковым максимализмом», и в интервью Цой неоднократно подтверждал ту позицию, которую он выражал в своем творчестве. Ему было важно в первую очередь сохранить себя, свою внутреннюю гармонию, было важно быть честным перед собой, делать то, что нравится, даже если это приносит определенные материальные трудности.

Что обычно важно для родителей? Стабильность и внешний комфорт, одним из элементов которого является образование. И для Валентины Васильевны, как для педагога, и для всей корейской родни Цоя было важно именно это.

Валентина Васильевна Цой:

Я всегда берегла нервную систему сына и делала все возможное, чтобы он рос в любви. Ребенку нужны защищенность и вера в счастливое будущее.

Мои родители были лимитчиками, с одним классом образования. Они жили в бараке и всю жизнь работали, чтобы не умереть с голоду. Я хотела жить иначе. Боролась за жизнь как могла и этому учила своего сына. После семилетки поступила в техникум железнодорожного транспорта, но в пятнадцать лет влюбилась и была отчислена за плохое прилежание. Пришлось идти в вечернюю школу и параллельно заниматься спортивной гимнастикой. Потом была школа тренеров при Институте физической культуры имени Лесгафта… После рождения Виктора поступила на биофак Института имени Герцена и окончила его. Я сама построила свою жизнь. Поэтому, когда Виктора выгнали из Серовского училища, настояла на его поступлении в вечернюю школу. Он ее окончил [747].

То есть для Валентины Васильевны было важно, чтобы сын «социализировался». Она считала, что именно шлифовка под стандарт и есть проявление любви, поэтому старалась дать ему то, чего недополучила от жизни. Однако Виктор не особо стремился к показной образованности, поэтому его часто называли пэтэушником, не учитывая, что он постоянно учился, но сам. Так что не было между Виктором и его матерью полного взаимопонимания, поскольку их точки зрения на жизнь были диаметрально противоположны.

Разные они и по характеру. На первый взгляд создается впечатление, что Цой – человек мягкий, компромиссный, но на самом деле он был независим и свободолюбив. Просто вел себя спокойно. Поэтому Валентина Васильевна сама вспоминала, что старалась говорить с сыном полушепотом, чувствуя его независимый нрав. Но далеко не всегда им удавалось не ссориться.

Валентина Васильевна Цой:

Из-за Наташи Разлоговой мы с сыном рассорились. Не потому, что она была мне несимпатична. Совсем даже наоборот: Наташа прекрасная женщина, очень красивая, похожа на молодую Джину Лоллобриджиду. Я не удивилась, что Виктор в нее влюбился. Но мне не нравилось, как он выстраивает свои отношения с Марьяной и сыном Александром. Я вложила Вите записку в пальто, которое он попросил меня отремонтировать и отослать ему на съемочную площадку в Алма-Ату. В записке я сделала ему втык по поводу Наташи, Марьяны и Саши. После этого на целый год сын вычеркнул меня из своей жизни – не звонил, не приезжал. Я тогда разозлилась и решила: не буду напоминать о себе, а заодно узнаю, кого я вырастила! [748]

Валентина Васильевна была строгим человеком. Порой весьма резким. Но она честно рассказывает, что Цой с ней целый год не разговаривал, потому что она после его ухода от Марьяны неправильно с ним поговорила.

Как известно, Виктор провел с родителями только юность, а потом ушел от них и стал жить самостоятельной жизнью. Свое отношение к родительскому воспитанию в то время Цой высказал довольно откровенно в беседе с корреспондентом газеты «Комсомольское знамя» в Киеве, где группа выступала во Дворце спорта.

Из интервью Виктора Цоя:

– А твои родители были строгие, они тебя часто наказывали, если да, то за что?

– Достаточно строгие, да. Но за что наказывали, честно говоря, не помню. За что обычно наказывают детей? За детские проступки.

– Хорошо, а у тебя нет к ним претензий, допустим, того не показали, тому не научили?

– А я вообще не считаю, что родители могут чему-то научить. Ребенок – это человек с собственной судьбой, и, мне кажется, мы слишком много значения придаем, так сказать, формированию личности родителями (последнюю фразу произносит с издевкой). Родители могут дать образование там, что угодно, а личность формируется сама, под влиянием окружающей среды. Но на одних одна и та же среда влияет так, на других иначе…

Если вспомнить ранние песни Цоя, то в них можно найти отражение того непонимания, которое царит между «взрослыми» и «детьми» вообще. В них ощущается какая-то неприкаянность, ненужность обществу, явное сильное сопротивление ценностям «взрослых».